Короли старшей школы
Шрифт:
Грейвен.
– Уйди, и она останется жить. Останься, и она умрет.
– Ты все равно вернулась в дом Брэй после этого.
Она кивает со слезами на глазах.
– Я надеялась, что, может быть, я увижу ее, что смогу украсть ее обратно, но все было так, как будто ее не существовало. Я знала, что Донли держит ее где-то взаперти. Я начала рассыпаться. – Она делает глубокий вдох. – А потом Ролланд позволил мне переехать в его дом.
Мои глаза прикрываются.
–
Она громко сглатывает, не в силах встретиться со мной взглядом.
– Им было всего несколько месяцев от роду, такие прелестные. Мейбл была там и заботилась о них весь день, пока Равина была в школе, а потом каждую секунду каждого дня, как только Равина ушла, но мне всегда удавалось убедить ее позволить мне помогать, но только когда Ролланда не было дома.
– Ты пыталась заменить ее ими.
– Им, – шепчет она, признается она.
Кэптен.
– В нем было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя немного более целостной, – печально признается она. – Он смотрел на меня своими большими глазами, иногда голубыми, иногда зелеными, и тянул ко мне свои маленькие ручки. Постепенно он начал требовать только меня, когда уставал или проголодался. Ролланд заметил, и я подумала, что он расстроится, но это было не так. Он был благодарен, что хотя бы один из его сыновей чувствовал материнскую любовь… – Она замолкает, и подозрение растет у меня внутри.
– Тебе этого было недостаточно, – размышляю я. – Что ты сделала?
Она делает глубокий вдох, ее глаза встречаются с моими.
– Я забрала его, – шепчет она.
Гнев скручивает меня изнутри, но по какой-то причине его вызвала не она.
– Он называл меня мамой, а я ни разу даже не прошептала ему это слово, и все равно… – слезы текут у нее из глаз, – так он меня называл. – Она шмыгает носом. – Мы сделали это всего за месяц до того, как Ролланд появился на моем пороге. Я думала, он убьет меня, но он был переполнен эмоциями при виде своего сына в безопасности и тепле. Он проявил ко мне милосердие. Он заплатил за годовую терапию, где меня лечили от послеродовой депрессии, но дал понять, что вернуться – значит вернуться в гробу. Так что я держалась подальше, и маленький мальчик, который потерял свою маму, потерял и другую. Потому что я была эгоисткой.
– Девочка, – хриплю я, мое сердце бешено колотится. – Твоя дочь…
Ее губы дрожат, она прерывисто дышит.
– Жива.
– Где?
Ее несчастные глаза находят мои.
– Ты знаешь, – выдыхает она.
Я сглатываю, отводя взгляд, медленно поднимаюсь на ноги и направляюсь к машине Баса.
– Рэйвен. – Неуверенный тон, которым она произносит мое имя, заставляет мои плечи напрячься.
Я смотрю, но не оборачиваюсь.
– Не говори.
Я медленно поворачиваюсь к ней лицом.
– Ты хочешь, чтобы
– Пожалуйста. – Она умоляюще смотрит на меня. – Я ничего от тебя не заслуживаю, но пожалуйста.
– Ты права. – Моя челюсть крепко сжимается, когда я качаю головой. – Ты ничего не заслуживаешь от меня, Мария.
С этими словами я разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь к машине. Я проскальзываю на переднее сиденье, закрывая глаза.
Теперь понятно, почему Ролланд сказал, что доверит Зоуи только Марии, потому что Мария любила ее отца как собственного сына. Он знал, что она будет любить его дочь так же сильно.
Когда Бас вздыхает через несколько минут в пути, я открываю глаза.
Он смотрит на меня с подозрением.
– Что? – огрызаюсь я.
Он проводит языком по губам, прищурившись и отводя взгляд.
– Я пытаюсь понять, что только что произошло.
– Не надо.
– Отлично, – фыркает он. – Но ты знаешь так же хорошо, как и я, последнее, в чем нуждается этот город, – это еще больше секретов…
– Бас, берегись! – кричу я, но уже слишком поздно.
* * *
Машина врезается в нас сбоку, и все погружается во тьму.
Нескончаемый рев гудка заставляет меня распахнуть глаза.
На дороге все еще темно, но откуда-то светят фонари.
Я начинаю кашлять, но это вызывает боль в боку, поэтому я стискиваю зубы, прочищая горло.
– Бас, – хриплю я, протягивая руку в сторону, чтобы нащупать его, но не могу повернуть голову.
Моя рука касается его плеча, поэтому я легонько встряхиваю его.
– Бишоп, очнись, – говорю я на этот раз громче, трясу его сильнее, и наконец он стонет.
– Что… черт, Рэйвен, – шипит он, ерзая на своем сиденье. – Мой гребаный ремень безопасности застрял. Ты в порядке?
– Бок и ребра. – Я крепко зажмуриваю глаза.
Через мгновение он говорит:
– Не вижу крови, это хорошо.
Хруст стекла о тротуар заставляет нас обоих замолчать.
– Рэйвен, – шепчет он. – Ты можешь открыть бардачок?
Я протягиваю руку вперед, под подушку безопасности, нащупываю ручку и тяну, но она не открывается.
– Черт, – шипит Бас. Шаги приближаются. – Твой нож?
Я сдерживаю стон, хлопая рукой по левому карману.
Бас протягивает руку, дергая меня за джинсы, пока нож не скользит вверх.
– Понял, – говорит он. – Закрой глаза.
Мое сердце колотится в груди, когда я делаю, как он просит, и не проходит и секунды, как тень закрывает свет, который проникает в окно, и слышатся шаги.
– Она жива?
– Она дышит.
– Вытащи ее оттуда.
Мои мышцы напрягаются.
Они что, блядь, издеваются надо мной?