Короли старшей школы

Брэнди Меган

Все из-за меня.

Все это.

Я вздрагиваю, когда ее рука касается моей лопатки, каждый мускул в моем теле напрягается, но только на мгновение, потому что в следующее мгновение ее другая рука ложится мне на бицепс. Ее маленькие пальчики обхватывают его изо всех сил, и все кончено.

У меня подкашиваются колени, и я падаю на пол, приветствуя жжение, которое пронзает мои бедра. Моя голова падает на грудь, кулаки упираются в пол.

От ее резкого, прерывистого вдоха у меня на шее напрягаются

жилы, и я ненавижу себя еще больше.

Через несколько секунд в поле зрения появляются ее ноги в носках, потом колени, когда она садится прямо передо мной. Она садится на ноги, и, когда ее рука поднимается, я зажмуриваюсь.

Ее мягкие пальцы дрожат на моей щеке, и я задерживаю дыхание, глотая тот воздух, что остался во мне. Тепло охватывает мое холодное лицо, когда ее ладони встречаются с моей челюстью, ее рука движется, пока кончики ее указательных пальцев не оказываются у меня за ушами, остальные обхватывают мою шею.

Она приподнимает мою голову, тихое шарканье дает мне знать, что она придвигается ближе.

Это занимает у нее минуту, но потом она заговаривает.

– Открой глаза, здоровяк.

Ее дыхание обдает мое лицо, и я сжимаю губы, чтобы не чувствовать ее.

Черт.

– Здо… – Она обрывает себя, и ее дрожащий вдох совпадает с моим. – Мэддок, пожалуйста, – шепчет она. – Открой.

Мои руки взлетают, чтобы схватить ее запястье, и она замирает, ее пальцы отрываются от моей кожи, но я скольжу руками вверх по ее рукам, накрывая тыльную сторону ее ладоней своими, и опускаю их, оставляя там, где они есть, и наконец она расслабляется.

Я резко открываю глаза, и тут же она опускает взгляд.

– Не-а, детка, – шепчу я. – Это несправедливо.

– Справедливо… – шепчет она, издает грустный смешок, и наконец ее глаза открываются.

Обе наши хватки усиливаются одновременно, ее на мне, моя на ней. Это инстинктивно – держаться крепче, подсознательно бороться за контакт, которого мы хотим, но не можем иметь.

– Ройс нашел тебя, – хрипит она. – Куда ты уехал?

– Поехал прокатиться. – Я прикусываю щеку.

– Прокатиться… – Она замолкает, прерывисто дышит, сжимает губы.

Она знает.

– Когда я вышел из школы, я выбросил свой телефон и GPS. Пошел прямо к рельсам.

Ее челюсть начинает дрожать.

– Запрыгнул в первый попавшийся поезд, вышел, когда он остановился. Повторил на следующий день.

Ее голова опускается, и она глубоко вздыхает.

Она понимает, точно знает, почему я решил покататься по стальным рельсам.

Мне нужно было почувствовать тебя, детка, и только так у меня это получилось.

– Прости, – шепчу я, мои ноздри раздуваются, когда ее ноздри краснеют. – Это я во всем виноват, во всем этом. – Все, в чем я только что убедил себя, испаряется, и слова убегают от меня. – Я не должен был соглашаться на это. Я вообще

не должен был позволять ему забрать тебя.

– Перестань.

– Ты не можешь принадлежать никому другому, когда ты уже моя, Рэйвен. Только так. Моя.

– Мэддок… – хрипит она, и когда ее глаза опускаются, из них текут слезы.

– Я не прошу тебя причинять ему боль, – шепчу я, придвигаясь ближе, наши колени теперь соприкасаются. – Но, детка… Я хочу тебя.

– Я беременна.

Ее слова – торопливый, резкий выдох, и мои руки отдергиваются от нее так быстро, что она вздрагивает.

Я падаю на пятки, потом на задницу.

Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги, снова падаю, но хватаюсь за край кровати и сразу спотыкаюсь о шкаф у двери. Я открываю ее и вываливаюсь в коридор.

– Мэддок, подожди! – кричит она, но дверь закрывает меня от нее.

Моя голова ударяется о стену, и щеки начинают дрожать.

Я прикусываю десны, пока кровь не покрывает каждый дюйм рта, стекая на губы.

Я крепко зажмуриваюсь, гнев закипает, влага проникает в уголки моих глаз.

Медленные, тяжелые шаги эхом отдаются по коридору, и я знаю, что это они идут, но во мне нет ничего, что могло бы избавить меня от этого чувства, что бы это ни было, черт возьми.

Во мне ничего нет, но я не оцепенел. Каждый дюйм тела болит, каждая мышца готова разорваться, растянутая до предела, как и нити, которые ведут к моему гребаному сердцу прямо здесь. Я бы поклялся, что в моей груди чья-то рука, сжимающая, тянущая, отрывающая сердце от тела.

– Здоровяк? – врывается Ройс.

– М-м. – Я качаю головой. – Нет.

Я морщусь и отталкиваюсь, вслепую ударяя кулаком по стене напротив меня, прежде чем открыть глаза и броситься по коридору.

Я бегу прямо к лифту.

Но перед тем, как двери закрываются, в них проскальзывает рука, заставляя их снова открыться, за ними стоит Виктория, пристально глядя на меня.

– Убирайся на хрен, – рычу я, кровь течет у меня изо рта.

Она заходит внутрь, нажимает кнопку закрытия дверей и тут же тянет за аварийный рычаг, когда мы начинаем двигаться.

Она поворачивается, ее карие глаза пристально смотрят на меня.

– Не говори. Слушай.

Рэйвен

Я все еще смотрю на дверь, слезы текут по моему лицу, когда она открывается, но это не парни, как я думала. Это Ролланд.

Он идет медленно, снимает пиджак, когда подходит ближе, кладет его на кровать, проходя мимо. Он хватается за пояс брюк, подтягивая вверх, когда наклоняется передо мной.

Его глаза мрачные, серьезные и такие же зеленые, как у его сына, в них трудно смотреть, еще труднее отвести взгляд. Его рука тянется, чтобы схватить меня за предплечье, медленно, как будто я могу ее отдернуть, но что-то заставляет меня наклониться. Мое лицо опускается на руки, я кладу голову ему на плечо.