Корона на троих
Шрифт:
Бедняга Спадж, вереща от ужаса, рванулся в ближайшее окно башни. Возможно, он пытался бросить вызов судьбе и уйти от росомах, уйдя из жизни. А может, он действительно поверил в то, что ему твердили с детства: "Спадж, у тебя не голова, а надутый бычий пузырь. Если прыгнешь с башни, будешь летать!"
Однако истинная причина этого порыва так и осталась тайной. Между пажем и окном стояла королевская колыбель, и одна из ног Спаджа, как бы самостоятельно и инстинктивно борясь за собственную жизнь, запуталась в свисающем через край покрывале. Спадж грохнулся на пол, а колыбель полетела следом, катапультировав дитя. Королеву Артемизию парализовало от ужаса, что сейчас ее драгоценный ребенок приземлится на голову. (Король Пирон Гуселапчатый был единственным
Мелькнуло пятно ливреи - моментальный прыжок-вспышка пажа, - и ребенка перехватили огромные, очень подошедшие для такого случая руки Спаджа. Бережно принятый на грудь младенец загугукал от восторга, его глазки блеснули. Склонив колено, паж протянул младенца королеве и произнес:
– Мм-м.., ваше, м'леди.
Артемизия смягчилась.
Свои чувства она облекла в слова:
– Ласке, храброму и стремительному героическому вождю Отважных Обитателей Кустов. Белая Олениха посылает узнать.., узнать, доставила ли Поденочная Канюка.., нет, пропади все пропадом, не так.., доставила ли Канючная Поденка.., м-м-м.., выводок Золотых Орлят на твое попечение.
Она медленно приподнялась и повернулась на странный звук. Это Спадж, все еще держа ребенка на руках и баюкая его перед туалетным зеркалом королевы, бубнил:
– Кроме того, Белая Олениха хочет, чтобы ты знал, - один из Золотых Орлят не (продолжай, продолжай, Спадж, у этих росомах столько острых зубов!) Розовый Цвет, как представляется, но Серебряное Сердце.
– Он взглянул на ребенка.
– Вам хоть что-нибудь понятно, ваше королевское высочество?
– Ребенок забулькал.
– Не-а. Вот и мне нет.
– Он пожал плечами и продолжал трудиться: - Хорошо известно, что у Канючиной Поденки мозги расплющенной лягушки. Мы возлагаем эту ошибку на ее ответственность. Если Канючная Поденка еще находится у вас, мы предоставляем вам свободу проредить ей перья, присмотрите за этим.
Королева Артемизия кивала, удовлетворенная явным прогрессом Спаджа. В конце концов что трудного в ее послании? Вечно эти пажи делают много шума из ничего. Спадж продолжал перед зеркалом:
– Поэтому, э, поэтому пошлите Серебряное Сердце с вашим самым быстрым посланником, чтобы Белая Олениха могла поменять Розовый Цвет и Серебряное Сердце на зад и.., и.., и... Ох, чума их возьми! Как, во имя холодной жареной закуски, можно поменять сердце на зад, этого я не знаю! Да и не хочу знать.
– Спадж вздохнул.
– Ведите росомах.
– Нет, нет, милый Спадж, не отчаивайся!
– вскричала королева Артемизия, вскакивая с кресла.
– Ты выучил послание превосходно. Ну, настолько, насколько ты можешь. Наступило время свершений, тебе пора приступать к делу. Сейчас же отправляйся и поспеши вернуться с ответом от Черной Ласки! О, и передай мне принца!
– Она осторожно забрала спящее дитя из рук пажа и только тут обнаружила, что ее обожаемая дочка нуждается в смене пеленок.
Она хотела поручить это малоприятное дело Спаджу: при его сообразительности можно и не заметить, как "принц" устроен. В крайнем случае тупицу будет легко уверить, что королевские сыновья получают такие вещи позже, одновременно с вручением им
Но сработал хитрый инстинкт мужчин: когда понадобилось менять пеленки, Спаджа как ветром сдуло.
– Стой! Кто идет?
– прокричал голос из густой кроны старого дуба.
– Где?!
– завопил Спадж, в панике заелозив в седле и вглядываясь в подлесок.
– Нигде, остолоп.
– Голос из глубины листвы зазвучал язвительно.
– Я спрашиваю: кто ты?
– Кто я?
– В исполнении Спаджа это прозвучало как один из семи Великих Безответных Вопросов Старогидрангианской Философии. (Третий вопрос был сформулирован так: "Почему то, что ты ничего не делаешь для того, чтобы завоевать бесчисленные королевства, всегда достаточно, чтобы удовлетворить твою мать?")
– А ты видишь еще кого-нибудь поблизости?
– осведомилось дерево, и у его подножия жестко захихикали заросли утесника.
– Ну давай! Говори, кто ты и что здесь делаешь. Иначе.., иначе...
– Иначе мы поджарим твои почки к чаю!
– с энтузиазмом закончил куст утесника.
– Ну уж нет, - отозвался дуб.
– Это так круто, что никто нам не поверит. А что хорошего в угрозе, ежели ее не принимают всерьез?
Куст утесника ощетинился:
– Все лучше, чем твои выдумки. Ха! Единственное, что у тебя получалось, это сказать бродячему челноку, что, если он не присягнет Черной Ласке, мы его размажем.
– Че... Черной Ласке?!
– В крошечных глазках Спаджа промелькнул огонек надежды.
– Вы, флора, знаете Черную Ласку, храброго и стремительного героического вождя Отважных Живущих-в-кустах?
– Флора? Эт что?
– потребовал дуб.
– М-м.., ну, знаете, растения. Растущие формы. Я хотел сказать, что слышал, будто Черная Ласка, храбрый и стремительный и так далее, хозяин веселого зеленого леса, но я никогда не знал, что здесь каждый пук растительности на его стороне.
– Ты кого это обзываешь пуком?!
– В кроне старого дуба раздался громкий хруст, и целый ворох листьев спикировал с высоты. Он приземлился на куст утесника, который тут же завопил: "Прочь с меня, Крот, дубина несчастная! Ой! Ой! Это мой глаз!" Некоторое время в колючей листве продолжалась странная возня, но наконец толстые стебли раздвинулись и куст утесника выкинул на дорогу пару самых грязных, неопрятных и мрачных ребят, каких только Спаджу приходилось видеть. Один оказался темноволосым, темноглазым, жилистым и высоким, другой - под слоем листьев - светловолосым и голубоглазым крепышом. Помимо этих небольших различий, оба были одинаково юны, замызганы и угрюмы.
И оба были вооружены боевыми луками, которые держали с пугающим профессионализмом: тетивы натянуты, стрелы нацелены в сердце Спаджа.
– Мы, может, и пуки, - сказал блондин со зловещим оскалом, - но ты - убоинка для отбивной.
Вскоре после этого Спаджа, уже освобожденного от лошади, своим ходом доставили к Черной Ласке. Паж слыхивал много легенд и песен о вольных стрелках (даже слишком много, если вспомнить, что Черная Ласка вел вольную лесную жизнь всего около трех лет).
Посланник королевы огляделся, изумляясь чудесам братства Отважных Обитателей Кустов. Легенды не солгали. Посредине поляны росло Королевское Дерево - бук запредельных лет - главное место сбора лесного воинства. У корявых корней стоял золоченый трон (наверняка конфискованный у какого-нибудь невезучего горгорианского купца), а на нем, развалясь на шелковых подушках, возлежал сам Черная Ласка.
Он был одет во все черное. (Факт, не удививший бы человека средней сообразительности, но изумивший Спаджа.) В руках, затянутых в перчатки, принц держал золотой кубок и отпивал из него, демонстрируя лучшие придворные манеры. Рядом с троном стояло несколько юных молодцев: ни одного старше, чем захватившие Спаджа.
Их куртки, рубахи и штаны были цвета зеленых листьев и коричневой коры, но пятна сыпи и яркие красные прыщи на щеках делали их сомнительными кандидатами в мастера камуфляжа. Все они выглядели раздраженными.