Корона на троих
Шрифт:
Дальше?
Ни одна из упомянутых выше книг не предусматривала ничего дальше пятьдесят второй главы, не считая того, что может захотеться подмыться, или жениться, или потрошить неверных жен, или что-нибудь в этом роде.
Ну.., некоторые книги действительно упоминали еще кое-что, но Вулфрит не принимал это всерьез. Кроме того, различные версии не согласовывались между собой.
Гудж хлопнул Вулфрита по плечу, так что юноша зашатался, и объявил:
– А теперь, мой мальчик.., теперь мы должны надраться вдрызг!
– Ваше величество, - неожиданно подала голос
– Ваше величество, мне так приятно...
– Приятно? Вот это да! Совсем начинающий, а уже может делать женщинам приятно!
– воскликнул Гудж не оборачиваясь.
– Нет, нет, я хотела сказать, что я счастлива, что ваш сын...
– Я тоже счастлив, - сказал Гудж, прерывая ее.
– Но очень расстроюсь, если ты немедленно не заткнешься. Это мужской разговор.
– Его рука убедительно упала на рукоять Сокрушителя. Убри замерла и только проводила обоих самцов злобным взглядом.
Когда дверь библиотеки захлопнулась, она вздохнула. Во всяком случае, это - прогресс, это несомненный и замечательный прогресс в отношении принца. И Гудж ни с того ни с сего проявил добродушие: он снизошел до предупреждения. Королевская Предсказательница решила, что должна чувствовать себя польщенной.
Оставляя позади библиотеку и леди Убри, Вулфрит сомневался: счастливец он или мученик? Быть принятым по ошибке за принца - причем собственным отцом Арбола - высшее достижение для самозванца. Но юноше очень хотелось сбежать от короля подальше и найти настоящего принца Арбола. А мысль о том, чтобы напиться с королем Гуджем, просто ужасала его. Всякий знал, что скорость истощения королевских собутыльников очень высока, а уж если Гудж говорил о предстоящем "надраться вдрызг" как об особом мероприятии, - чем же тогда были эти буйные, кровавые ассамблеи?
Вулфрит в панике искал хоть какую-нибудь извинительную причину, чтобы удрать, но не мог ничего придумать. Его мозги будто закостенели, а тело больше всего желало упасть где-нибудь и чуть-чуть расслабиться.
Первым пунктом мероприятия "напиться вдрызг" оказалась кухня. Здесь король радостно перехлопал всех кухонных прислужниц по представительным задам и послал дворецкого в подвал за вином.
– Надо немножко подкрепиться перед дорогой, - объяснил Гудж, когда перед ним поставили необъятный глиняный кувшин. Вулфрит покорно кивнул.
Король вытащил зубами пробку, влил в себя полгаллона какой-то подозрительно мутной жидкости, а потом передал кувшин Вулфриту.
– Сделай глоточек, мой мальчик.
Вулфрит послушался и тут же зажал себе рот. Только тогда он смог протолкнуть эту гадость в желудок.
По вкусу вино напоминало.., в общем, однажды, когда один из Напарников принца, получив хороший удар на тренировке, напачкал в штаны, облился кровью и упал в илистую лужу, Вулфрит увидел эти штаны, когда их несли в прачечную. Точнее, ему не посчастливилось их унюхать.
Вкус вещества в кувшине напоминал тот запах. Даже еще хуже.
Однако Вулфрит был не настолько глуп, чтобы поделиться с королем своим мнением.
Следующей остановкой была дворцовая конюшня, где конюхи, исполняя громогласный королевский приказ, поспешили привести и оседлать любимых верховых лошадей Гуджа и Арбола.
Вулфрит никогда прежде не изображал принца вне дворца. Испытание становилось все более и более пугающим.
Однако на третьей остановке страх постепенно улетучился: Вулфрит наконец усвоил, что за празднование подразумевалось под "надраться вдрызг".
"Надраться вдрызг" состояло из: промаршировать в таверну, громко объявить о своем присутствии и напугать прислугу: "Мой мальчик сегодня стал мужчиной! Выпивку для всех!" Любые возражения со стороны владельцев таверн пресекались с помощью Сокрушителя.
Затем король вливал в себя примерно галлон того, что подавалось в таверне, остальные, включая Вулфрита, выпивали пинту порознь и принимались выдавать сенсационные подробности любовных подвигов сына.
Когда нужда помочиться превосходила жажду, Гудж выходил, орошал переднюю стену таверны, затем вскакивал на свою любимую лошадь и скакал к следующему заведению (Вулфрит, который был не столь опытным наездником, изо всех сил старался держаться в седле).
Иногда таверны просто примыкали одна к другой, но Гудж явно рассматривал скачки как часть ритуала.
С каждой таверной описание плотских услад Арбола становилось все непристойнее и бессвязнее, но настроение короля поднималось еще быстрее. Приблизительно с четырнадцатой остановки возражения трактирщиков уже необязательно приводили к летальному исходу. Гудж был слишком пьян, чтобы владеть Сокрушителем, и вместо этого просто лупил тех, кто не исполнял его приказаний. Обычно он целился в лицо обидчика, но попадал все реже и реже.
Красный от смущения, Вулфрит наблюдал за происходящим с благоговейным ужасом. Он собственными глазами видел, что король выпил раз в тридцать больше, чем все посетители таверн, и недоумевал, куда делся такой объем жидкости даже с учетом количества, вылитого на стены. Лицо Гуджа постепенно приобретало поистине изумительный пурпурно-красный оттенок.
Вулфрита никогда не интересовало, сколько таверн может быть в гидрангианской столице. А теперь он давно уже сбился со счета.
Посетив двадцать второе или двадцать третье заведение (странное безымянное место, расположенное далеко на холме в старогидрангианском квартале), где подавали только ликер из перечной мяты, дошедший до кондиции Вулфрит осмелел настолько, что решился спросить:
– Мы что, собираемся обойти все таверны в городе?
Гудж, сосредоточенно справлявший нужду у ближайшей стены, повернулся к сыну и радостно улыбнулся:
– Эене-драль-ная иде-я, ага. Так и сделаем.
– Ох! А что мы будем делать потом?
Гудж мигнул.
– Пойдем по второму кругу! Или поползем.
Его улыбка расплылась еще шире, и он громко рыгнул.
– Сколько.., сколько...
Вулфрит пытался спросить, сколько таверн в городе, но Гудж уже вскарабкивался на свою лошадь.