Коронованный череп. Преступление в повозке

Хьюм Фергюс

– Ох, я не против! – порывисто воскликнул баронет. – Между нами, Энн, не будет никаких секретов. Итак, вы знаете, в каких гадостях обвиняет меня эта женщина?

– Да, но я не верю ни одному ее слову.

– И не верьте! – закричал сэр Тревик, в очередной раз приходя в ярость. – Я ничего такого не совершал. С этим убийством у меня нет ничего общего! Я все время был здесь, прогуливался по пляжу, после того как вы с Ральфом уехали. И думал только о вас.

Художнице хотелось упомянуть о рассказе Полуина про мопед, но по зрелом размышлении она не

стала этого делать. Обсудить этот момент можно было и позже. Кроме того, она собиралась сообщить своему жениху, что рабочие в городе, кажется, сильно возбуждены.

Ганнибал любовался красотой возлюбленной, ничуть не думая об опасности и не обращая внимания на доносящиеся издали зловещие звуки.

– Разумеется, я уверена, что вы невиновны, – быстро произнесла девушка. – Однако большинство местных жителей думают по-другому, они готовы напасть на вас прямо в вашем доме и устроить самосуд.

– Чепуха, моя дорогая, – скептически заметил аристократ. – Англия – страна законности и порядка. Где-нибудь в глуши подобное, конечно, может случиться, но здесь… – Он пожал плечами. – Здесь вряд ли.

Энн распахнула окно, и в комнату ворвались злые голоса толпы, собиравшейся у дома баронета.

– Послушайте, – велела она. – Перед домом – целая орава!

– Но полиция… Полиция!

– Полиция зачастую бессильна против разъяренной толпы.

– Я приложу все силы и средства, чтобы негодяи, устроившие эту выходку, оказались за решеткой, – с ненавистью выпалил сэр Тревик, причем в его голосе не чувствовалось страха, а один лишь гнев. – Обвинять меня в смерти Боуринга попросту смешно! – добавил он. – Я должен сам поговорить с ними. – И баронет шагнул к открытому окну, заметив, что несколько человек с угрюмыми лицами, перебравшись через живую изгородь, спешат к его дому.

Энн быстро втянула своего избранника обратно и закрыла окно.

– Нет! – резко объявила она. – С нетрезвыми мужланами спорить бесполезно. Ганнибал, послушайте! Вот что я придумала. Господин Пенриф одолжил мне свою коляску, я оставила ее у черного входа. Вы спрячетесь в ней, и я отвезу вас на станцию Гвинн. А там вы спокойно сядете на экспресс до Лондона.

– Но тем самым я призн'aю себя виновным! – в смятении воскликнул баронет.

– Это лучше, чем погибнуть от рук распаленных алкоголем мерзавцев, – возразила художница. – Все это отребье не станет слушать ваших оправданий.

– Тогда меня арестует полиция.

– Тем лучше: в тюрьме вы будете в безопасности. Ну, сэр Ганнибал, – нетерпеливо добавила она, – выбирайте: Лондон или суд Линча? Вы едете?

Аристократ на несколько секунд замешкался, но решение ему помог принять камень, который влетел в дом, разбив стекло одного из окон.

– Я еду, – поспешно сказал он. – Подгоняйте коляску к тому месту, где мы познакомились.

– На проселочной дороге через пять минут, – моментально отреагировала девушка. – И не задерживайтесь, чтобы написать записку дочери. Я потом вернусь к ней и все объясню. Бегите к черному входу, а я поговорю с этими подонками.

Лишь

в этот миг сэра Тревика осенило, что ему нужно во всем слушаться Энн. Позорное бегство, несомненно, уязвляло его гордость, но давало шанс, оказавшись под защитой закона, доказать свою невиновность. Баронет поспешно поцеловал невесту и, надев пальто и шляпу, быстро зашагал в заднюю часть дома, где шептались испуганные слуги. Кивок, несколько успокаивающих слов, и он выскочил на проселочную дорогу, где уже стояла коляска. В любую секунду сэр Тревик ожидал услышать из дома звон бьющегося стекла или увидеть, как дикая толпа выворачивает из-за угла, чтобы убить его. Он ждал, наверное, минут пятнадцать.

Однако Энн Стреттон оказалась на высоте. Она смело ступила на террасу через разбитое окно и посмотрела на группу смутьянов. Те уставились на нее в изумлении. Многие заорали, требуя, чтобы к ним вышел сэр Ганнибал.

– Его здесь нет, – совершенно равнодушно объявила девушка, уверенная, что находится в полной безопасности. – Он уехал в Грандж.

– Мы пришли как раз с той стороны, мисс, – ухмыльнулся один из рабочих. – Но его что-то не встретили.

– Он отправился другой дорогой, так как хотел повидаться с Морганом Боурингом.

Толпа замерла. А вдруг это правда? Тогда какого черта ломиться в пустой дом? Не добиться своего да еще и угодить в тюрьму? Но один здоровяк гигантского роста – тот самый, который подал голос первым, – неожиданно вышел вперед.

– Вы хорошо знаете сэра Ганнибала, мисс, – хриплым голосом произнес он. – Скажите нам начистоту: это ведь он убил господина Боуринга?

– Нет, не он, – заявила художница с гордо поднятой головой и самым уверенным тоном. – Верьте мне. А с чего вы взяли, что я хорошо знакома с сэром Тревиком?

– Так вы ведь из его дома вышли, – осклабился великан. – Да и помню я вас. Неужто забыли, как я нашел альбом, который вы потеряли на пустошах?

Мисс Энн Стреттон очень внимательно посмотрела на гиганта.

– Анак [7] ? – спросила она, вспомнив прозвище великана. – Да, я тоже помню вас. Мы говорили о сэре Ганнибале. А вы бригадир рабочих, которых он нанял?

– Нас нанял господин Боуринг, мисс, – с нажимом ответил Анак. – Сэр Тревик сдавал карьер господину Боурингу.

7

Анак – «дитя», «крошка» (индонез.).

– Правда. А вы изъясняетесь лучше, чем ваши ребята. Вы ведь учились в школе, да?

Ее речь внезапно прервало рычание толпы, уставшей от ожидания. Анак явно был предводителем этих бунтовщиков, поэтому мисс Энн Стреттон, видя, что времени катастрофически мало, дабы сбежать и попытаться спасти дом сэра Ганнибала от погрома, торопливо попросила:

– Уведи своих людей подальше, Анак.

– Они хотят свидеться с сэром Ганнибалом, – упрямо возразил тот.

– Повторяю: он в Грандже.