Коронованный наемник

Serpent

Завтрак подошел к концу, и лихолесец ожидал, что князь перейдет, наконец, к сути той миссии, ради которой эльфы прибыли в Ирин-Таур. Иниваэль действительно с поклоном пригласил Леголаса следовать за ним, но вместо кабинета увлек посла вверх по крутой винтовой лестнице, что привела на смотровую площадку одной из башен. Жестом отослав часового, князь приблизился к зубчатому ограждению и задумчиво провел пальцами по выеденным временем камням.

– Простите, принц, здесь зябко и ветрено. Но это одно из немногих мест, где я не опасаюсь любопытных ушей. Выход на площадку расположен так, что, стоя на лестнице, вы слышите лишь эхо своего дыхания, а стоит выйти наверх –

ветер оглушает.

Леголас вскинул ладони, тоже подходя к парапету:

– Не стоит, князь, ветер и запах дождя мне намного отрадней, чем тепло камина. Не забывайте, мы с вами соседи, и привыкли к одним и тем же непогодам.

На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра меж крепостных зубцов. Иниваэль, казалось, подыскивал верные слова для начала разговора. Леголас же молча скользил взглядом по бескрайним лесным вершинам, косматым, обглоданным осенью и дождями, и невероятно напоминающим Лихолесье. Мглистые горы неровной линией смутно виднелись в клочковатом тумане, тяжелые облака стелились над пиками, едва не цепляясь за них дымно-синеватыми подолами.

Наконец Иниваэль вздохнул, оборачиваясь к эльфу.

– Друг мой, я целыми ночами готовил этот разговор, чтоб быть уверенным в правильности и убедительности своих просьб. Но сейчас я вижу, что придется начинать заново… – Князь запнулся, сдвигая брови. – Леголас, вы тактично молчите, но я уверен, что по пути в Тон-Гарт вы имели несчастье столкнуться с неприглядной реальностью нашей теперешней жизни. Княжество живет в страхе, крестьяне задавлены террором, а остатки гарнизона боятся выйти за частокол. Не все мои воины покинули меня, о, не все! Но я не сразу оценил размер бедствия.

Иниваэль оттолкнулся ладонями от парапета и зашагал вдоль зубцов. Землисто-бледное лицо порозовело, выдавая проснувшийся гнев.

– Мы никогда не боялись орков. Я, увы, не блещу физической доблестью, но всегда был недурным стратегом, и мои военачальники умели отстоять покой княжества. Да и Темный народ интересовался Ирин-Тауром не более, чем иными землями. Как я уже имел честь писать вашему батюшке, земля эта благословлена особым даром. На протяжении многих веков Ирин-Таур оберегали чудодейственные силы источников, что покоятся в глубине этой тощей почвы. Для орков сии источники несут смертельную опасность, и Темный народ испокон веков избегал гиблого места. Ирин-Таур процветал, поскольку орки побаивались источников, а нам было полезно их соседство, ведь населенные орками территории почти не подвергаются нападениям гоблинов. Но в несчастный час нашелся некто, сумевший убедить орков, что я не намерен далее сохранять равновесие, царящее в моем княжестве. Я не знаю, кто мой тайный враг, обративший на меня ярость Темного народа. Но ныне вожди орочьих кланов обвиняют меня и моих приближенных в заговоре, цель которого – обратить волшбу источников на полное уничтожение орочьих племен до самых Мглистых гор.

Брови Леголаса дрогнули. Право, имей Трандуил в своем распоряжении подобную силу, Лихолесье бы давно очистилось от чернокровой дряни… А князь, словно уловив эту невольную мысль, вскинул голову:

– Я не истребитель народов, принц! Я не король могучей державы, подобной Лихолесью или Гондору. Владыка Бервир, наш бестрепетный основатель, был величайшим из тактиков. Он воздвиг княжество, заключив с орочьими вождями соглашение, что никогда не применит силу открытых им здесь источников во вред мирным поселениям орков, но будет беспощаден к нападающим на Ирин-Таур отрядам. И мы жили с орками в мире с незапамятных времен.

Леголас нетерпеливо подался вперед:

– Простите мою бесцеремонность, князь, неужели вам вправду доводилось видеть мирное орочье поселение?

Иниваэль горько рассмеялся:

– О, Эру, принц! Не считаете ли

вы, что орки берутся ниоткуда? Вы эльф и излишне привыкли воевать с Темным народом, который питает к вашей расе особо непримиримую неприязнь. Но орки – такая же раса, как любая другая. У них тоже есть селения, семьи и потомство. Вы улыбаетесь, но поверьте, немало орков так же убеждены, что эльфийский род состоит лишь из высокорослых воинственных мужчин, порождаемых то ли звездным светом, то ли древесной листвой. Итак, соглашение действовало много веков и устраивало всех. Теперь же все иначе…

Резкий порыв холодного ветра взметнул седые волосы князя, и Иниваэль запахнул плащ, словно прикрывая грудь панцирем. Леголас молча слушал – похоже, он превратно представлял себе свою миссию…

– Я чувствую себя, словно калека, принц. Я уже не верю собственным глазам, не властен над своими силами, прежде я был владыкой, облеченным безграничным доверием подданных. А теперь даже горожане полагаются более на свои топоры и пики, нежели на мою власть. Что уж говорить о крестьянах… Вы полагаете, Йолаф покинул гарнизон из пустой прихоти? Нет. Я уверен, он подкуплен, не знаю лишь, орками ли, или их таинственным вдохновителем. Мои честные воины превратились в лесных убийц. Я отроду не видел подобной жестокости, принц. Они способны атаковать деревню и бесцельно вырезать несколько семей, ничего не взяв в домах. Что пробуждает в прежде достойных людях эту чудовищную кровожадность? Один Эру ведает…Те немногие верные люди, что оставались преданы мне, давно перебиты, от гарнизона осталась горстка запуганных юнцов.

Эльф покачал головой:

– Вы не знаете, князь, на кого в ваших лесах принято охотиться с помощью тяжелых копий с зазубренными наконечниками?

Иниваэль вздрогнул:

– Копья? Полагаю, на варгов… Хотя кто знает… Я давно уже не знаю, что творится в моих лесах…

Леголас выпрямился, скрещивая руки на груди. Ему неловко было давить на этого измученного человека, но в Ирин-Таур лихолесец явился не утешить правителя, а прекратить разгул безвластия.

– Итак, князь, я готов выслушать, каких именно результатов вы ждете от меня и моего отряда. Вам нужно обуздать повстанцев? Эльфы не воюют с людьми, милорд, и я могу организовать несколько облав, прочесать леса и доставить мятежников в Тон-Гарт. Но правосудие вершить предстоит вам, и, боюсь, держать в заключении две тысячи головорезов столь же бессмысленно, сколь и перевешать их на окрестных соснах. И то и другое неминуемо закончится еще более кровавым бунтом.

Или же вы ждете, что я с пятью десятками лучников найду управу на вождей орочьих кланов? Мне по силам устроить резню, милорд, и залить кровью Ирин-Таур по самые колена, но это лишь приведет к масштабной войне.

Леголас смолк, глядя на Иниваэля. Тот прерывисто дышал, на щеках чахоточно горели пятна румянца. Эльф неотрывно смотрел в глаза князю, но тот молчал, и лихолесец медленно склонил голову.

– Я понял вас, милорд. Вы желаете, чтоб я выяснил, кто стоит за спинами вождей. Кто натравил на вас орков, лишил защиты княжество, и зачем этой загадочной личности уничтожать Ирин-Таур. Ведь именно такова его цель, полагаю…

Иниваэль отвернулся, словно пряча пылающее унижением лицо. Затем медленно взглянул на Леголаса:

– Видит Эру, принц, мне тяжки эти слова. Но мой позор – мое наказание за неумение самому защитить свое отечество. Я дерзаю просить вас об этой величайшей услуге, ибо мои подданные не виноваты в моем бессилии, а вы – их последняя надежда, ваше высочество.

Леголас молчал еще несколько секунд, а потом кивнул:

– Я сделаю все, что в моих силах, милорд. Но вы должны помнить, я лишь… хм… высокорослый воинственный эльф, а не маг, наделенный даром вопрошать безгласное и зреть сквозь пространства и стены.