Коронованный наемник

Serpent

…Леголас дочитал, но продолжал сидеть, не двигаясь, погруженный в раздумья. Право, в прежние времена люди были совсем иными. Эльфы мало изменились за прошедшие тысячелетия, воевода Бервир же принадлежал к особому племени, видимо, уже выродившихся смертных. Признавать за орочьей мразью право на «жизнь вечную и благословенную»… Или же орки изменились за прошедшие эпохи? А может, Бервир просто умел иначе смотреть на другие расы, не выбирая из мешка племен отдельные зерна, чтоб затем назвать их отборными? Удивительно…

Сам лихолесец привык смотреть на орков, как на бесспорное и несомненное зло, подлежащее уничтожению.

У него были на то причины, одна лишь Война Колец, лишь недавно отгремевшая в Средиземье, показала Темный народ во всем леденящем ужасе своей сути. Но кто знает… Впервые Леголасу пришло в голову, что для орочьих вдов он сам был таким же бездушным, кровавым убийцей, как орки для семей павших эльфов и людей. Но кто ж знал, что орки тоже имеют семьи… Для Леголаса они просто плодились из недр Мордора, как сорная трава. Вот уж поистине, «не всем свет лучезарного Анора несет счастие».

С этой философской мыслью, эльф потер ладони и вдруг обнаружил, что они совершенно закоченели. Пора было покидать библиотеку, а уж размышлять можно было не хуже и наверху.

Вернув свиток на место, Леголас приметил ячейку, на случай, что ему снова понадобится перечитать документ, и через минуту уже широко шагал по коридору к лестнице. Только сейчас он ощутил, как замерз, и на ум пришли слова Иниваэля об ужине и вине. Что ж, ужинать лучше в трапезной, за общим столом завсегда веселей. Тем более, что Леголас не любил надолго оставлять своих дружинников, подспудно острее ощущая ответственность за отряд на чужой земле.

А вот вино не повредило б и сейчас…

Распоряжаться чужими слугами Леголас не любил, а потому незатейливо отправился на поиски замковой кухни. Если кто не знает, именно это помещение легче всего сыскать в любом замке, уж поверьте мне на слово. Прачка может не знать, где оружейная, конюх не имеет понятия о бельевой, а уж где готовится еда – об этом знает каждый.

Кухня отыскалась без затруднений. Круглолицая кухарка, увидев знатного гостя, уронила черпак, а на учтивую просьбу подать вина зарделась, будто маков цвет.

– Сию секунду, милорд…Извольте обождать самую малость, я бегом… Самого лучшего…

Шелестя юбками, девушка понеслась куда-то, звеня ключами. Леголас с невольной улыбкой посмотрел ей вслед и принялся рассеянно оглядывать устрашающих масштабов арсенал утвари, висящей на стенах и большей частью незнакомой лихолесцу.

– Эвона как! – вдруг раздался за спиной эльфа хрипловатый, надтреснутый голос, – гостю высокому завсегда пожалуйста, а старому Эрмсу шиш! Ваше сиятельное высочество! Не угостите ли старика? В этом храме скупердяйства от жажды помереть дадут и не упомнят!

Леголас обернулся и обнаружил за широким, заваленным овощами и зеленью столом, сухого костистого старика в кирасе, с красноватым носом ценителя доброй лозы и маленькими, по-птичьи ясными глазами. А сбоку меж тем уже дробно стучали башмаки кухарки:

– Ужо тебе, старый хрыч! – залопотала она, косясь на Леголаса умоляющим взором. – Чай, не грум, принц иноземный, чего выпивку клянчишь?! Гляди, нажалуюсь хозяйке!

– Полно, красавица, – эльф добродушно усмехнулся, – мне самому в отраду старого солдата угостить, не серчай.

– Во, видала, Марджи? Это тебе настоящий государь! – Эрмс многозначительно воздел кверху крючковатый палец. Кухарка же поставила

на стол кувшин с вином, поправила чепец и умильно взглянула на лихолесца.

– Извольте, милорд. Если чего откушать пожелаете – я туточки, только кликните.

– Благодарю, Марджи, – эльф сел напротив Эрмса и наполнил кубки.

– Будьте здравы, милорд, – солдат осушил кубок, крякнул и отер усы, – сущий нектар!

Леголас улыбнулся…

…Король Трандуил всегда умел устанавливать ту безупречную дистанцию меж собой и слугами, что отгораживала его от дворцовой челяди бездонной пропастью благоговения и почтительного трепета.

Не то было с Леголасом. Прислуга и охрана обожала его за веселый нрав и нечванливость. Для принца было в порядке вещей лично залечить обожженную руку судомойки, прислать на конюшню корзину с угощением, прослышав о рождении у егеря дочери, и обрушить шквал громов и молний на голову слуги, излишне охочего до флирта. Король кипел, снова застав кронпринца на кухне, хохочущего над скабрезными шутками повара. Но зато Леголас пользовался безграничной преданностью прислуги и всегда был в курсе абсолютно всех дворцовых сплетен и новостей. А посему и сейчас принц точно знал, что подвыпивший вояка наверняка снабдит его куда более важными сведениями о секретах Ирин-Таура, нежели осмотрительный Иниваэль.

Снова налив вина, Леголас поднял кубок:

– Твое здоровье, любезный Эрмс. Верные люди, подобные тебе, особенно важны в смутное время, когда воины предают сюзерена, бросая отчизну на растерзание врагам.

Эрмс долгими глотками цедил вино, гулко пыхтя. Затем грохнул массивной ножкой кубка о столешницу:

– Не иначе, вы это о Йолафе, милорд… Так куда мне-то…ик, прощения прошу…до него, стервеца…Э-эх, ваше высочество, ничего-то вы о нем не знаете. А кабы знали… – Старик помолчал, угрюмо глядя в кубок, и вдруг стукнул по столу кулаком. – Вам, принц, того… знать потребно, на кого управу ищете. Расскажу, и сами посудите, кто да каков. Госпожа-то наша, леди Эрсилия… По нраву она вам, а, милорд? Слушайте… – Эрмс долил в кубки вина и потер ладонью загорелый лоб.

– Пятнадцати лет отроду леди Эрсилия, горлица наша чистая, зело до Йолафа интерес заимела. А он того, знал-то, что князь ему за это кой-чего поотрывает… Не смотрел на княжну, хмурился. Да она, бедняжка, будто от хвори сохла, глядеть жалостно. А у Йолафа-то сестрица была, Эрсилии нашей ровесница, Камрин ее звали. И вот, поди ж ты, сдружились девицы, да стали вместе на прогулки ездить, да шептаться по уголкам. Эрсилия строгая нравом была, нежная, а Камрин… Не чтоб вовсе оторва, но строптива и упряма. А тут аккурат орочьи набеги начались, да варги налетать на путников стали – беда, Эру упаси! Йолаф вкупе с отрядом на заставы отбыл, границы сторожить. И прознал наш князь, что девы-то не за одними цветочками по лесам скачут. Он запретил – а они, ослушницы, все за свое! Смекаете, принц? – Эрмс прищурил один глаз, дождался, пока Леголас заинтересованно подастся вперед, и хлопнул в ладоши, – на свидания Эрсилия к Йолафу ездила! Добилась-таки этой… слово-то… а, взаимности. А Камрин навроде наперсницы была, блюла любовь их многогрешную. И что ж? Как ни бушевал князь, а Эрсилия денек-другой выждала, кому из слуг пригрозила, кому монетку пожаловала – и снова к соколу помчалась. Ох, горюшко…