Корпорации «Винтерленд»
Шрифт:
Он вытаскивает из ящика пачку панадола. Подходит к полке со стаканами и «Баллигованом» [67] . Открывает одну бутылку. Возится с панадолом, закидывает в себя сразу четыре таблетки. Запивает их долгим и мощным глотком. Ставит бутылку на полку и несколько раз крутит головой. Закончив, возвращается в центр комнаты и поворачивается к Болджеру.
— Значит, так, — произносит он и на секунду закрывает глаза. Потом сразу открывает их. — Перед тобой стоит несложный выбор. Ты можешь либо продолжить в том же духе и задавать вопросы. Что случилось тем вечером,
67
Ballygowan — ирландская минеральная вода.
Болджер таращится на Нортона. Из него как будто выпустили пар. Тишина почти мучительна; она длится целую минуту.
Нарушает молчание Нортон.
— Ладно, — произносит он спокойным размеренным голосом. — Я пошел. — Он разворачивается и направляется к двери. — Кстати, — добавляет он уже из-за спины, — я завтра обедаю с Джеймсом Воганом. Он прилетит из Лондона. Я представляю, как ты занят, но, может, получится втиснуть нас в твой напряженный график?
Он останавливается у двери и оборачивается.
Болджер не шевелится.
— Боже правый, Ларри! — восклицает Нортон. — Ты посмотри, в каком ты состоянии! Поправь хоть галстук, что ли.
Он качает головой, разворачивается обратно к двери, открывает ее и уходит.
— Ты жива?
От неожиданности Джина подскакивает. Полусонная, она в деталях прокручивала вчерашние события и где-то на полпути потерялась.
Стив откинулся на спинку стула и удовлетворенно потягивается.
— Готово, — сообщает он, чуть-чуть зевая.
Именно такая встряска ей и требовалась. Она мгновенно просыпается.
— Отлично, — говорит она. — Ты гений. — Делает паузу. — Так что там?
Понятия не имею. Два пэдээф-файла, один длинный, другой покороче, и пять мейлов. Я все скопировал и переслал тебе. — Он кивком указывает на ее стол.
— Спасибо. Не знаю, как тебя благодарить.
Он пожимает плечами:
— Счет кому выставлять за переработку?
— О господи, Стив, я знаю, что сейчас не самое…
— Джина, — он ее прерывает и поднимает руку, — остынь. Я пошутил. — Он оборачивается, снимает со стула куртку, — Угостишь меня как-нибудь выпивкой.
— Договорились, спасибо.
Когда он уходит, Джина варит кофе, выключает почти весь свет и усаживается обратно за стол. Когда она собирается открыть один из пэдээфов, звонит мобильный. Неизвестный номер.
— Алло?
Молчание.
— Алло?
Опять молчание, и потом:
— Джина?
— Да.
Щелчок, звонок прерывается. Она смотрит на телефон, таращится
Внутри у Джины все сжимается.
Она проводит рукой по волосам, вздыхает.
Подумав, возвращается к компьютеру.
Значит, жива.
Нортон стоит в телефонной будке. Все еще держит трубку. Последний раз он пользовался этой штукой лет десять-пятнадцать назад. Потом настало время, когда большинство гребаных аппаратов все время были сломаны.
Рука соскальзывает с трубки, и он задком-задком выбирается наружу через стеклянную дверь.
Значит, жива. И к телефону подходит.
Он оглядывается. Лонг-Майл-роуд. Панадол подействовал, когда он подошел к машине. Поэтому Нортон решил немного покататься — дать таблеткам возможность раскрыться. К тому же ехать домой совершенно не хотелось. Через полчаса по указанию Болджера позвонила Пола. Застывшая драматургия начала разыгрываться. Три старших министра засели с тишеком в его кабинете, и, если предположить, что они не подерутся, что маловероятно, вскоре его кабинет выпустит заявление об отставке. За этим последует заявление генштаба партии. Все закончится максимум через час, сказала Пола. Так он вернется? Будет праздник. Шампанское.
Нортон отклонил предложение. Хотя новости его успокоили. Просто как объяснить Поле, что ничего не закончится, пока он не разберется с совершенно отдельным, и хочется надеяться последним, пунктом?
Вот он и разбирается. Начинает с телефонного звонка.
Минут десять или пятнадцать он собирался с духом. И только в самую последнюю секунду ахнул: звонить с мобильного было бы полнейшим идиотизмом.
Поэтому, заметив будку, сразу же остановился.
В будке сначала замешкался, потому что искал бумажку с ее номером. Потом замешкался, потому что искал монетки. В итоге дозвонился. Произнося ее имя, попытался изменить голос. Она свой, конечно, не меняла. Из того, что он услышал, сложно было понять, в каком она состоянии, но определенно жива. Что и требовалось доказать.
Когда он выходит, в будке звонит телефон. Он не оборачивается. Звонок постепенно сливается с уличным шумом. Нортон припарковался на другой стороне. Он пропускает машины. Переходит дорогу.
Дистанционно открывает машину.
Жива.
Вот сука!
Болджер видит это. Читает по их глазам. Пока всего лишь зачатки. Не то чтобы паники — до нее еще далеко, хотя все к тому идет. Они как будто только что проснулись и растерянно оглядываются по сторонам, ни в чем более не уверенные. Ни в том, кто они, ни в том откуда, ни в том, что сделали.
А для Болджера это освобождение.
Напротив него в кабинете сидят три министра: финансы, транспорт, образование. Их уже окрестили «бравой троицей», и теперь они собрались на совет по выработке быстрой стратегии перед грядущей пресс-конференцией.
Снаружи все замерли и ждут. Коридоры забиты; на ступенях Лейнстер-Хауса спонтанная мини-пресс-конференция; Ар-ти-и стоят на подхвате, готовые в любую секунду выйти с экстренным выпуском новостей.
Что же до назначенного, но еще не вступившего в должность тишека, он не торопится.