Корпорация «Коррупция»
Шрифт:
– Нет, физически, конечно, мог. – Леонид Тихомиров не сводил взгляда внимательных
глаз со следователя. – Только причин у него для этого не было, и быть не могло. Валька же,
как верный пес, – опер выдержал паузу, – в хорошем смысле этого слова. За Штурмина – и
в огонь, и в воду. Да он любого на лоскуты порежет.
С галереи второго этажа сквозь неплотную жилую застройку проглядывало море, и
дул освежающий бриз, а над разномастными крышами
неба. Здесь и сейчас совсем не думалось о смерти, хотелось жить и дышать полной
грудью.
– Что ж, доверимся вашему профессиональному опыту и оставим гражданина
Дергача в покое, – резюмировал Виталий. – У меня есть вопрос лично к вам: почему, когда
обокрали апартаменты в «Империя-тауэр», Штурмин не просто вызвал полицию, а
обратился в убойный отдел?
Ответил Тихомиров не сразу, сначала вперил глаза в собеседника, стараясь оценить,
какой информацией обладает следствие.
– И это вы знаете… – в голосе не слышалось удивления. – Он позвонил не в убойный
отдел, а мне лично. Своему сослуживцу, которому мог доверять. Коль вам известен
данный эпизод, то понимаете, что дело щекотливое. Конфиденциальное. Утечка нанесла
бы непоправимый урон репутации Бориса.
Виталий кивнул головой, соглашаясь.
– И часто советник обращался к вам с конфиденциальными поручениями?
– Нет. Это было в первый и последний раз, – утверждение, проверить которое
практически невозможно.
– Вас не удивила просьба Штурмина?
– Нет. Раз он обратился ко мне, значит посчитал, что справлюсь. Да и в том, чтобы
съездить и посмотреть на месте, что случилось, не было ничего предосудительного.
– Хорошо! – Лосневский решил оставить морально-этическую сторону дела за
кадром. – Леонид Львович, ничего не показалось подозрительным?
Тихомиров пожал плечами.
– Обыкновенная квартирная кража. Дверь открыли, похоже, родным ключом.
Женщина находилась на грани истерики, – и он начал подробно рассказывать о
проводимых мероприятиях: беседа с хозяйкой, фотофиксация, сбор улик.
Внимательно слушая, Виталий не перебивал, и только когда Тихомиров замолчал,
спросил:
– То есть воры наследили прилично?
– Да. Пальцев не оставили – работали, судя по всему, в перчатках. Но материала для
криминалистов хватало, в том числе и генетические пробы.
– И
– Ничего!
Выгнувшиеся от удивления брови на лице Лосневского вызвали у опера улыбку.
– Как так?!
– Просто. Экспертизу никто не проводил, а если и проводил, то мне о результатах не
известно. Все улики, как положено, я собрал в пакеты и вместе с фотографиями с места
преступления передал Борису… Не спрашивайте, зачем. Таково было его распоряжение.
– Вас не удивило это решение?
– Нет! Я не привык совать нос в чужие дела без служебной надобности.
История выглядела вполне достоверной. Если кражу в доме, где жила Алена,
действительно санкционировал Штурмин, то майору Тихомирову отводилась роль пешки,
призванной успокоить страсти. Тогда оперативнику совсем не обязательно быть в курсе
разворачивающегося действа. Значит, советнику губернатора было жизненно важно
избавиться от архива Иосифа Бродника. Вопрос: чего он испугался, увидев документы?
К сожалению, Иосиф Соломонович Бродник уже ничего не скажет. Его труп недавно
обнаружили в Эйлате израильские полицейские, о чем незамедлительно поставили в
известность российский МИД.
На этом встречу можно было считать исчерпанной, а Виталию Лосневскому
предстояло еще окунуться во внутрисемейные дрязги бывших высокопоставленных
руководителей южноморского МВД. Времени в запасе оставалось уйма, и к месту
очередного рандеву он предпочел прошествовать пешком, благо пешие прогулки по городу
способствовали активной работе мысли.
4
Удивить морем людей, всю свою жизнь проживших на побережье, довольно-таки
сложно. Потому, когда туристы в разгар сезона своей неорганизованной массой заполняли
дикие и обустроенные городские пляжи, южноморцы с удовольствием проводили время в
тенистом городском парке, старые аллеи которого куда лучше справлялись с палящими
солнечными лучами, чем омываемый волнами раскаленный песок. Гостеприимные
объятия субтропической зелени с удовольствием принимали вновь пришедших и не
отпускали до глубокой ночи, предлагали насладиться путешествием по изящным
мостикам, коих было в избытке, водили по дорожкам и тропинкам, радовали журчанием
ручьев и пением птиц, окружали множеством вечнозеленых олеандров, магнолий,
рододендронов и азалий.
В стороне от детских площадок, где не было слышно гомона ребятни, где тихо