Корпорация «Коррупция»

Серков Дмитрий

своем лучшем следователе. С убийством советника губернатора он остался один на один:

глава СУ по Южноморскому краю, вернувшись из Москвы, слег в госпиталь с сердечным

приступом, оставив своего зама за старшего. И Илья Ильич небезосновательно

подозревал, что болезнь того – чистой воды симуляция, попытка отсидеться, вернее,

отлежаться, пока ситуация не разрешится в ту или иную сторону. Потому и он, полковник

юстиции Панов, хотел быстрее отделаться от столь неприятного дела, понимая, что если

облажается,

то головы ему не сносить.

Понимали это и все остальные, но у каждого был свой интерес.

Чем дальше, тем больше срывался Панов, не внимая никаким доводам со стороны,

упирая на то, что не стоит усложнять дело.

– Труп – есть. Признание – вот оно, – он хлопнул ладонью по распечатке дневника. –

Убийца совершил суицид. Сейчас отрапортуем наверх, успокоим высшие умы. Нам потом

воздастся.

Леднев спорить не собирался. Его не столько интересовала личность человека

нажавшего на курок – криминалисты однозначно заявили, что «пальцы» на орудии

убийства принадлежат Алене Соболевой – сколько подноготная преступления.

– Отрапортуем, когда время придет. Пока не будет заключения автороведческой

экспертизы, я не считаю автором дневника Алену Соболеву. И вам не советую.

Направлений движения – уйма, вот ими и будем заниматься. Основной вопрос на сегодня:

откуда взялся злосчастный пистолет? Знаю, что Заур Имранович уже занимается этим

вопросом.

Молчаливо сидевший до сих пор в тени Заур Хаджиев только развел руками:

– Работаем. Но по всему, ствол чистый. Не был, не участвовал, не отмечался…

Выдержав паузу, Леднев обвел всех присутствующих взглядом:

– Кстати, если кто еще не в курсе, оперативное сопровождение дела обеспечивает

господин Хаджиев.

В ответ полицейское начальство облегченно выдохнуло, свалив с себя груз

ответственности, а Панов только всплеснул руками:

– Еще бы ФСО и Службу безопасности Президента привлекли… – и, увидев

выражение лица негласного руководителя следственной бригады, замолчал, втянув голову

в плечи.

Белых пятен на карте следствия оставалось множество, и все их стоило проявить в

ближайшие дни. Леднев решил, что называется «плясать от печки», и взял за отправную

точку именно дневник.

– Пресловутого архива адвоката Бродника у нас нет. Доказательств преступной

деятельности Штурмина – тоже. Есть только записи Алены, которые в большей степени

могут оказаться вымыслом, основанным

на ошибочных выводах. Нельзя исключать, что

некоторые факты могли быть искажены или умышленно незамечены в угоду конечной

версии. Мне потребуется профессиональное заключение по всем разоблачительным

материалам Соболевой, касаемых генерала Бирюка, Давлатяна и прочих. Отдельно – по

фактам в статье неизвестного нам Андрея Смелова, с которой все началось. – Он вперил

взгляд в Хаджиева, к которому начал даже испытывать некоторую симпатию как к

профессионалу. – Ни за что не поверю, что у вас нет своих разработок.

Заур Имранович глаз не отвел, только скупо ответил:

– Кое-что есть. На остальное нужна неделя.

– Три дня! – отрезал Леднев.

Препираться Заур не стал.

…У нее впереди было будущее, но, шагнув с подоконника пятого этажа, Алена

Соболева оставила за собой только прошлое. Теперь лишь холм на могиле, траурный

венок «от коллег и друзей» да четное количество гвоздик служили венцом плодотворного

в профессиональном плане, но короткого жизненного пути.

Все уже разошлись, оставив его наедине с черно-белым фотопортретом, с которого

на мир смотрела улыбающаяся Алена.

А девочка могла бы жить…

Несмотря на раскаленный воздух, Василия Петровича пробил озноб. Сколько он

видел поломанных судеб, сколько боли и страдания прочувствовал, пока служил в органах.

Когда мог, прятался за неприступной стеной профессионального цинизма, но иногда

нервы сдавали. Боже, если ты есть, зачем все это?..

– Ты, правда, хочешь дойти до конца?

Начальник краевого УФСБ подошел тихо и незаметно и, несмотря на зной, был

облачен в темный траурный костюм и черную футболку. Мысы его безупречно

начищенных туфель ярко сверкали на солнце.

Леднев пожевал не прикуренную сигарету, не торопясь с ответом, но видя, что

Хаджиев настроен без всякой агрессии, сказал:

– Не просто хочу… дойду… хотя бы ради нее…

Заур встал рядом, и Ледневу стало немного легче: теперь перед бескорыстным и

открытым взглядом пары глаз их было двое, старые матерые волки, унюхавшие едва

уловимый запах добычи.

– Ты знаешь, а мне она никогда не нравилась. Чужая. – Заур смотрел прямо на фото. –

Нельзя гостю с северным норовом беспринципно соваться в наш огород. Здесь – юг. Свои