Корректор
Шрифт:
Внимательно слушая, сестра молча и согласно кивала, затем вышла из-за стойки. Алекс отметил чертовскую привлекательность ее фигуры, которую не мог скрыть халат. Жестом пригласив его сесть на один из стульев, она села рядом.
– Скажите, Александр, вы надеетесь полностью излечиться?
Алекс скроил такое лицо, что сестра положила на его руку свою мягкую ладонь.
– Ну, ну. Вы обязательно поправитесь. Я это вижу наверняка, иначе я не стала бы с вами говорить. А теперь послушайте. Некоторых пациентов с похожими симптомами не удается
Алекс слушал столь напряженно, что сестра заискивающе улыбнулась, пытаясь его подбодрить, затем повернула лицо навстречу тихим шагам. Мимо проходил тот самый лысый мужичок. Бросал короткие испуганные взгляды, демонстративно отворачивался, но возле них существенно сбавил шаг. Почти остановился. Затем резко, по-птичьи, повернул голову на молчавших и обратно.
– Толик. Толюшка. Ты что-то хотел спросить?
Поскольку хотел он не спросить, а послушать, то встрепенувшись, Толик быстро зашагал прочь.
С улыбкой проводив его, сестра продолжила:
– Знаете, что с ними бывает дальше? Сначала их бросают жены или мужья. Затем забывают друзья, сторонятся подрастающие дети. И зачастую, их посетителем остается лишь престарелая мать. Но наступает момент, когда к ним больше некому приходить. Раньше они жили отдельно, и это было ужасно. Сейчас они здесь, и им крайне необходимо общение с новыми людьми. Без этого они страдают, усугубляя своё безнадежное положение. В этом их последнее лекарство. Не отстраняйтесь от этих людей, Александр. Никто не знает будущего. Может кто-то когда-нибудь не отвернётся и от вас.
Подскочив на нервных пружинах, Алекс пробормотал невнятные сочувствия и устремился по коридору с ощущением, будто через него пропустили долгий электрический разряд.
Влетев в палату, сдернул постель с простынёй и подушкой. Матрас выглядел чистым и почти новым. Если не считать крохотного желтого пятнышка на торце, которое Алекс не сразу заметил. Но как заметил, резким движением перевернул.
Глядя на густые желтые разводы, красочно дополнявшие ужин и беседу с сестрой, Алекс с нарастающим ужасом ощущал, как психушка заглатывает, разжевывает и проталкивает его в своё нутро. И чёрт его знает, чего он сейчас боялся больше – запущенной болезни с глюками из шкафов, которые могут быть, а могут и не быть, или кошмара здесь и сейчас, в который он едва окунулся, но уже точно понимал, что вынести его не хватит сил.
В бархатной желтизне узоров вдруг привиделся спасительный выход. Алекс с силой утопил кнопку вызова дежурной сестры.
Вздёрнув бровями, Елена Сергеевна растеклась монотонными успокоительными извинениями.
А толстая невысокая горничная, лет пятидесяти на вид, с редкой седой щетиной на бороде и верхней губе, божилась, что матрас был перевернут, бросая на Алекса короткие злые взгляды.
– Машенька, – сказала Елена Сергеевна, глядя на горничную сверху вниз. – Тебя ни в чем не винят. В твоем хозяйстве есть новый матрас?
Машенька одарила Елену Сергеевну долгим пронзительным взглядом.
– Вот и прекрасно. Машенька, под мою ответственность, организуй, пожалуйста, замену.
Пожав плечами и бросив на Алекса недобрый взгляд, горничная, переваливаясь, протопала к двери, где громко крикнула какую-то Алию. И вдвоем с худой испуганной Алиёй, кряхтя и бурча под нос, они потащили матрас на выход.
– Ну вот, Александр. – Сестра развела руками. – Еще раз приношу извинения. А поскольку спать на этом матрасе вам не пришлось, считаю инцидент исчерпанным. Вы удовлетворены?
– Нет. Этого недостаточно.
– Конечно. – Елена Сергеевна подтолкнула носком туфли лежавшую на полу подушку к куче простыней. – Вам застелют новое бельё.
– Я попрошу вас, уважаемая Елена Сергеевна, – со скрываемым, но заметным раздражением произнес Алекс. – Распорядиться принести мои вещи. И оформить нужные бумаги. – Он руководящим жестом поиграл пальцами в воздухе. – Я покидаю ваше заведение. Сейчас же.
После вздоха в лице дежурной сестры читалась усталость от не совсем приятных, но наперед известных действий. И Алексу совершенно не понравилась умильная ирония, проскочившая в ее взгляде.
– Уважаемый Александр Евгеньевич. Пожалуйста, присядьте и выслушайте. – Она показала на стул, но Алекс твердо отказался. – Во-первых, до понедельника это невозможно по причине отсутствия руководства.
Тут в дверь ввалилась процессия с пыхтящими недобрыми лицами и запаянным в полиэтилен матрасом. Алекс и Елена Сергеевна молча наблюдали, как матрас был водружен на кровать, как подняв с пола бельё, ушла Алия и как Машенька ножницами отрезала по контуру прозрачный чехол. Сунув ножницы в карман и комкая на ходу мусор, Машенька исчезла в двери, а Елена Сергеевна продолжила:
– Во-вторых, перед ужином вы получили лекарства, и теперь мы обязаны следить за вашим состоянием. Кроме того, вами подписано добровольное согласие на возможность принудительного удержания в течение семи дней с начала лечения.
– Бред, – произнёс терявший самообладание Алекс, раскаиваясь, что доверил Светке чтение бумаг. – Я отзываю свою подпись, – продолжил он, шаря в тумбочке, откуда выудил мобильник, едва не выскользнувший из дрожащих рук.
– После начала лечения, это невозможно. Сейчас вы можете быть опасны для окружающих в случае волнений и расстройств.
Пытаясь сунуть телефон в карман, Алекс чувствовал непривычно сильную дрожь в руках.
– Полнейший бред, – нервно усмехнулся он, двигаясь на преградившую выход сестру, и сыпал фразами из американских фильмов. – Я свободный человек. Никакие подписи и бумаги не отменяют конституцию. Я буду вынужден обратиться в прокуратуру.
От идущего напролом Алекса не ускользнуло быстрое движение руки Елены Сергеевны в кармане халата. Решив, что это электрошокер, он остановился и сгруппировался.