Корсар

Манило Лина

Нащупывает выключатель, щёлкает по нему ребром ладони, и тёплый свет заливает небольшое помещение. В домике всего одна комната, обставленная простенько, но со вкусом. Викинг всегда любил комфорт, но так и не научился кичиться заработанным и накопленным.

Карл, молчаливее обычного, проходит к высокому креслу и усаживается в нём, вытянув ноги в начищенных до блеска высоких сапогах. Я оккупирую высокую тумбу, а Викинг проходит к столу и усаживается за ним.

— Выпьем? — интересуется, осматривая нас с Карлом по очереди пристальным взглядом. — Какие-то

вы задумчивые.

— Меня тоска заела, у Роджера любовь образовалась, — говорит Карл, барабаня тонкими бледными пальцами по подлокотнику. — Наверное, поэтому.

Викинг смеётся, поворачивается к нам спиной и достаёт из бара бутылку виски.

— Или коньяк будете?

— Плевать! — говорю, потому что понимаю: если сейчас не выпью хоть чего-нибудь, разорвёт.

Вик усмехается, Карл издаёт низкий гортанный смешок и кладёт ногу на ногу, покачивая стопой.

Когда янтарный напиток разлит по широким хрустальным бокалам, Викинг вручает каждому его порцию, а сам присаживается на край полированной столешницы.

— Значит, брат Евы... — протягивает, глядя на меня через искрящийся хрусталь.

— Значит, так.

— И что, ещё скажи, что влюбился, — говорит, а черти так и пляшут в глазах.

Любопытный чёрт, давно пора было ему нос оторвать.

— Если скажу, не поверишь, что ли?

— Я поверю, — подаёт голос Карл и делает большой глоток виски.

Викинг улыбается и достаёт из кармана сигареты. Крутит в пальцах одну, потом всё-таки закуривает, и комната наполняется ароматом вишнёвого табака. Позёр чёртов.

— Знаешь, Родя, — начинает Викинг, усмехаясь, — я думал, грешным делом, что ты уж так бобылём и помрёшь.

— Мы даже ставки делали на это, — смеётся Карл, заметно оживившись. — Я ставил, что ты в пятьдесят женишься на какой-нибудь заботливой домохозяйке.

— А я говорил, что нет той бабы, которая сможет тебя захомутать.

Перевожу взгляд с одного на другого и не могу определиться, как на этот цирк реагировать. В зубы дать или заржать?

— Так, хорош! — Взмахиваю рукой, и парни замолкают. — Очень лестно, что вы, два идиота, так сильно о моём будущем печётесь, но заткнитесь, хорошо?

— О, точно влюбился, — хохочет Викинг, а Карл криво улыбается и салютует мне полупустым стаканом. — Но девочка хорошая, благословляю.

— Идиота кусок, — огрызаюсь, но не выдерживаю и смеюсь.

Дальше треплемся о всякой ерунде, пока в дверь домика не решает кто-то постучать. Викинг разрешает войти, и на пороге показывается тот самый врач, что встречал нас у входа. Кивает нам и направляется прямиком к Викингу. Отдаёт бумаги, что-то шепчет на ухо, а мне становится не по себе.

— А можно нам тоже послушать? — говорю, не выдержав витающего в воздухе напряжения.

Врач кидает на меня взгляд через плечо, хмурится, потом смотрит на Викинга, а тот кивает.

— В общем, у пациента сильная интоксикация, — начинает, сжимая пальцами переносицу. — Не буду загружать вас специальными терминами, но мы его положили под капельницы, прокапаем, дальше уже будем решать, что с

ним делать.

— Надежда есть? — задаю единственный, мучающий меня, вопрос.

— Надежда есть всегда, даже в данном случае, — врач вздыхает и пожимает плечами. — Не люблю опрометчивые обещания, но сделаем всё, что сможем, у нас опыт большой. Парень, судя по анализам, прилично заправился, но будем лечить.

— Спасибо, — киваю и поднимаюсь, чтобы пожать ему руку. — Когда с ним можно будет пообщаться?

— Вообще у нас запрещены посещения, но для вас смогу сделать исключения, — отвечает, глядя на часы. — Думаю, завтра к вечеру он придёт в себя, так что ориентируйтесь на это время, хорошо?

— Договорились.

— Всего доброго, — прощается и выходит из домика.

— Всё, ребята, я поехал. Бывайте здоровы, не кашляйте.

Понимаю, что уже и так потратил слишком много времени, а Ева там, наверное, с ума сходит. Достаю телефон из кармана, набираю её номер, а у самого сотни картинок, одна кровавее другой, перед мысленным взглядом проносятся. А вдруг до неё опять добрались? Да ну, не может быть.

— Роджер? Наконец-то, — выдыхает в трубку, а у меня с души камень падает.

— У тебя всё хорошо?

— Да что со мной-то будет?! Всё отлично, если не считать, что я ужин приготовила, а есть одна не смогла. Но это мелочи, — тараторит, явно находясь почти в истерике.

— Ева, успокойся! Слышишь меня?

— Да. Я в норме, не волнуйся.

— Так, вздохни три раза и закрой глаза. Просто расслабься, я уже еду домой.

— Как Артём? Его правда нашли? Он живой?

Засыпает меня вопросами, а я улыбаюсь. Моя золотая девочка...

— Да, мы его нашли, он живой.

— Вы едете? Вместе?

— Нет, он... в общем, он в больнице.

Она ахает, а я готов задушить себя за то, что не придумал способ сообщить ей об этом деликатнее как-то. При личной встрече хотя бы.

— Что с ним? Скажи адрес, я приеду сейчас!

Ну вот, что за человек? Вечно ей всё нужно, точно шило в одном месте.

— Сиди в квартире, хорошо? Я минут через пятнадцать буду, тогда всё объясню. Ты меня слышишь?

— Да. — В её голосе столько грусти, что хочется язык себе вырвать. Ну что за идиот?

— Я скоро.

И отключаюсь.

— В таком состоянии за руль садиться не советую, — раздаётся совсем рядом голос Карла. — Поехали, на фургоне прокатимся. А о байке не парься, Сокол в лучшем виде доставит.

— Спасибо.

— Как всегда, не за что.

23. Ева

Когда Роджер отключается, я кидаю трубку на диван рядом с собой и закрываю лицо руками. Артём в больнице… чувствовала ведь, что в этот раз с ним точно что-то случилось, слишком круто вся эта ситуация повернулась к нам задним местом. Не впервые же вляпывается в неприятности, но именно сейчас это имеет такие серьёзные последствия. Обычно он отделывался парочкой синяков или выбитым зубом, несколько раз в ментовку попадал, но от тюрьмы бог его миловал, а тут…