Кошмар в августе
Шрифт:
Даша сжала кулаки, ей безумно захотелось врезать бывшей однокласснице по темечку.
— Юль, заканчивай дурака валять, — процедила она. — У тебя остался последний шанс на спасение, давай рассказывай мне всю правду с самого начала.
— Какая все-таки отвратительная у тебя манера формулировать. — Юлька продолжала внимательно изучать меню. — Рассказать всю правду с самого начала — это что, поведать от сотворения мира?
Даша вздохнула.
— Юль, Шувалова была нормальнее нас с тобой. Просто ей необходимо было получить документы любой ценой. Она
Но Паэгле была непреклонна.
Даша вздохнула. Нет, зря все-таки она на Паэгле обижалась, та, наверное, и в гробу будет изводить Создателя своими придирками.
— Юль, у меня в принципе времени полно. — Она закинула ногу на ногу. — Я могу пробовать экспериментировать с формулировками до второго пришествия. Вот только, боюсь, у тебя-то времени маловато. Впрочем, если ты настаиваешь...
— Ладно, это я так. Просто на самом деле не знаю, с чего начать.
— Ну от сотворения мира, возможно, и не надо, но давай начнем с ответа на простой вопрос: зачем тебе понадобилось вызывать меня в Москву?
— Я испугалась.
— За кого? — Даша скептически поджала губы. — За рыб?
— К черту рыб. За сына.
Это было что-то новое. Оглядевшись по сторонам, Даша придвинулась ближе.
— Ты хочешь сказать, что отравить хотели Антона?
— Господи, нет, конечно! — Юлька ломала тонкие пальцы. — Я боялась, что ему расскажут правду об отце.
Даша медленно раскрыла рот.
— Подожди... Так ты же говорила... Ничего не понимаю, о каком отце? Ты же говорила, что он из пробирки.
— Он не из пробирки.
— А откуда?
— Откуда и все дети. Из постели.
Ореховые глаза стали больше раза в два.
— Значит, у него есть отец?
На этот вопрос можно было ответить односложно, но извечная Юлькина любовь к точным формулировкам не позволила сократить диалог до минимума.
— Отец есть у каждого человека, — раздраженно сказала она. — Речь идет о...
— Да поняла я, о чем идет речь. Кто он?
— Я не могу сказать. Это не имеет значения. Но кто-то об этом узнал и...
Даша подняла руки вверх.
— Стоп. Так дело не пойдет. Или ты сейчас все рассказываешь полностью, или разбирайся сама. У меня от твоего вранья скоро чирьи вскочат.
Паэгле насупилась.
— Я не пойму, какое это имеет...
— Еще одно слово, и я ухожу. — Даша сделала вид, что встает. На самом деле уйти бы ее не заставил даже выстрел из пушки в спину.
— Хорошо, — Юлька зло сощурилась, — но если...
— Никаких если. И не думай, что делаешь мне одолжение. Итак, кто он?
— Валико.
— Что?!!
У пары ворон явно случился сердечный приступ. Вместо того чтобы взмыть вверх, они камнем упали вниз.
Юлька прикрыла лицо ладонью.
— Ты что, больная? — сквозь зубы процедила она. — На нас пол-улицы смотрит.
Но Даше было все равно, кто и в каком количестве на нее смотрит.
— Ты это серьезно? — прошептала она.
— Нет! Сейчас как раз самое время шутить.
— Подожди, но как это возможно?
—
— Но ты же первая говорила, что у него...
— Да, у него были проблемы, но, как оказалось, вполне поддающиеся лечению. Я не спала ночами, я была одержима одной идеей — помочь ему. Я работала, работала и работала, я провела сотни часов в лаборатории, и вот, когда я добилась успеха, — Юлька горько рассмеялась, — представь, узнаю, что он тайком встречается с этой крашеной дурой! Ты можешь это как-то объяснить?
— Нет. Честно говоря, нет...
Это было правдой. Даша и раньше не очень понимала мужчин, а с годами они и вовсе стали напоминать ей инопланетян: вроде ходят так же, рот с нужной стороны, а мозги явно из какого-то другого вещества сделаны.
— Слушай, — она помассировала виски, — помнишь, у нас в классе Зифа Хисяметдинова училась?
Юлька непонимающе скосила бровь.
— Помню, а что?
— Помнишь, как она каждый раз заливалась, когда задавали вопрос о том, где находится наследственный аппарат у человека?
На бледном Юлькином лице заиграла невольная улыбка. Забыть такое было невозможно: полной хохотушке объясняли всем классом, и вместе, и по отдельности, что такое наследственный аппарат и где он находится, — все было бесполезно. Не помогали ни вызовы к директору, ни беседы с родителями. Стоило завести речь о наследственном аппарате, и Зифа уже валилась с ног от смеха. В конце концов ее просто удаляли из класса, и потом долго вся школа с удивлением вслушивалась в гомерический хохот, доносящийся из школьного коридора.
— Чего ты вдруг вспомнила?
— Ты знаешь, мне кажется, что Зифа единственная, кто знал истину: у мужчин, по крайней мере у большинства из них, весь наследственный аппарат находится именно в том самом месте. Другого объяснения быть не может.
Юлька невесело рассмеялась.
— Наверное...
— Ладно, когда ты узнала, что твой Ираклий встречается с Дианкой, ты была уже беременна?
— Да.
— И, разумеется, ничего ему не сказала.
— Конечно, нет. Просто сообщила, что встретила другого и жду от него ребенка.
— Но зачем? — Даша непонимающе смотрела на подругу. — Может, он никогда бы и не ушел от тебя. Потусовался с этой дурой еще пару месяцев и застрелился. Потом самому стыдно было бы вспоминать.
— А при чем здесь он? — Светлые глаза сверкнули холодом. — Речь идет только о моих чувствах. Ты думаешь, я могу продолжать любить человека, который меня так подло обманывал? — На секунду Паэгле замолчала, пытаясь подавить старые обиды. Затем продолжила почти спокойно: — Месяца два я его ненавидела, ненавидела страшно, до судорог. А потом и это прошло. — Она захлопнула меню. Лицо было строгим, без эмоций. — Но за эти два месяца я совершила одну страшную вещь. Непоправимую. — Лицо ее будто окаменело. Даша замерла. — Соблазн был слишком велик... Я отменила все назначения. — Голос Юльки стал хриплым. — Прервать лечение на этом этапе значило навсегда лишить человека возможности восстановить репродуктивную функцию.