Кошмар в августе
Шрифт:
— Тогда почему вы так думаете?
Пелтрам растерянно развел руками:
— Скорее всего, складывалась стандартная ситуация — мужчина жениться не планировал и не желал иметь дополнительные проблемы... Я пытался ее отговорить, но она ни в какую...
— Я так и думала, — кивнула Даша.
Пелтрам заинтересованно рассматривал свою собеседницу.
— А вы действительно детектив?
Даша снова кивнула.
— Я не помог вам?
— Даже не знаю... До этого я была уверена, что именно бесплодие заставило ее покончить
Гинеколог откинулся на спинку кресла:
— После абортов, особенно абортов нежелательных, женщины зачастую переживают сильнейшие депрессии. Так что это не противоречит версии о самоубийстве. Я почти уверен, что это как-то связано с неудавшейся беременностью. Когда мы виделись в последний раз, она выглядела очень несчастной.
— Быть-то, конечно, может, но вместе с тем Шувалова весьма правдоподобно уверяла меня, что ни с кем не встречалась.
— С какой стати ей говорить вам правду?
— А с какой обманывать? Мы виделись-то всего пару раз, какая мне разница, был у нее кто-то или нет? Я ее даже об этом не спрашивала, она сама сказала.
— Ну, не знаю. Мне ваши нюансы не понять, одно я знаю точно: беременность была.
Внутри черепной коробки что-то неприятно свербело. Это расследование точно доведет ее до сумасшествия.
Если бы не утренний инцидент с полетаевскими коллегами, она бы со спокойной душой списала ажиотаж вокруг документов, хранящихся в Юлькином сейфе, на карьерные интриги ее коллег и дело закрыла. Но, судя по всему, Полетаев говорил правду: Шувалову убили, и значит, четыре трупа действительно существуют. А раз они существуют, то существует связь между ними и институтом. И не дай бог та, которую она себе представляет.
— Скажите, доктор... — Даша обкусывала губы, следовало быть крайне осторожной. Если Пелтрам причастен к случившемуся, она рискует жизнью. — А существует какой-нибудь иной способ?
— Иной способ чего?
— Наступления беременности. — Внутри все сжалось, ей казалось, что она балансирует на острие бритвы.
Однако гинеколог особого беспокойства не выказал.
— Вы имеете в виду искусственное оплодотворение? — Пелтрам приподнял одну бровь, как бы выражая сомнение. — Ну не знаю, не знаю... Такой метод, конечно, существует, однако сомневаюсь, что здесь имел место именно он.
Даша покачала головой. Или он прекрасный актер, или действительно не понимает, о чем она его спрашивает.
— Вы меня не поняли. — Она смотрела хозяину кабинета прямо в глаза, пытаясь уловить малейшее движение души. — Я имею в виду совсем иной способ. Так, чтобы женщина даже не догадывалась об этом.
Доктор Пелтрам, забавно склонив голову к плечу, разглядывал посетительницу с почти детским любопытством:
— Простите, не понял?
— Ну вот так, чтобы женщина забеременела совершенно неожиданно.
— Неожиданно для кого?
— Прежде всего для себя.
В глазах за толстыми стеклами наконец-то появилось долгожданное
— Речь идет о совершеннолетней, интеллектуально развитой, психически вменяемой особе женского пола? — на всякий случай уточнил Пелтрам.
— Да.
— С таким я не встречался. И не очень представляю, как это может быть. Простите, у вас все? Меня пациенты ждут.
— Подождут. Еще один вопрос: имя Дианы Юркевич, вернее, Дианы Валикбеевой вам ни о чем не говорит?
— Вы о жене Ираклия Имрановича?
— Да.
— Говорит. Но не как о пациентке, а просто о давней знакомой.
— Она к вам не заходила?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
Даша чуть перевела дух. Значит, Пелтрама можно не опасаться: если Юркевич не посещала этой клиники, следовательно, здесь и забеременеть не могла.
— Она как раз в положении, — сообщила Даша.
Глаза доктора глянули с интересом.
— Они развелись?
— Нет. Судя по вашему вопросу, вы в курсе их семейных проблем.
— Только тех, что связаны со здоровьем.
— Тогда, может быть, вы расскажете мне, чем болен Валикбеев?
Пухлые пальчики гинеколога взметнулись вверх.
— Вот уж увольте! Насколько мне известно, Ираклий Имранович жив, здоров, самоубийством кончать не собирается, в связи с чем я не вижу причин обсуждать историю его болезни, тем более с совершенно посторонним человеком, каковым вы являетесь.
— Я не посторонняя, — возразила Даша.
— В таком случае почему бы вам самой не расспросить его?
— Считайте, что уже спрашивала. Он утверждает, что это не может быть его ребенок...
— В таком случае не смею возражать.
— Но одновременно с тем его жена клянется, что иных партнеров у нее не было.
Небольшие глазки доктора игриво заблестели. Вместо ответа он лишь состроил гримасу, которую можно было трактовать, как «пути Господни неисповедимы».
Даша внимательно следила за ним.
— Вы по-прежнему не хотите прокомментировать эту ситуацию?
— Я? — тот деланно удивился. — Простите, но при чем здесь я?
— Вы же знаете, что Ираклий Имранович...
— Простите, но я женский врач, проблемы Ираклия Имрановича находятся вне моей компетенции. — Пелтрам все еще пытался укрыться за профессиональной непричемностью.
— Доктор, я ценю вашу лояльность, но ситуация гораздо серьезнее, чем вам может показаться. Диана Юркевич так же, как и Юля Паэгле, — моя одноклассница, я имею кое-какое представление и об их характерах, и о том, на что они способны. Диана, конечно, еще та штучка, но вряд ли настолько дурноголова, чтобы попытаться обмануть не просто мужа, а доктора медицинских наук, к тому же специалиста по репродукции. С другой стороны, есть Юля Паэгле, человек жесткий, никогда никому ничего не прощающий, тем более лжи и предательства.