Кошмар в августе
Шрифт:
Светлые брови сошлись в прямую линию.
— Зачем Зое было травить моих рыб? — сухо спросила Паэгле.
— Да достала ты ее! — Даша чувствовала невероятное облегчение, она уже устала делать вид, что ничего не происходит.
Как ни странно, но Паэгле даже не обиделась.
— Ерунда. Если ее не устраивала работа, она могла просто уволиться, и все, она ж не крепостная...
— Юль, — Даша приложила руку к груди, — я тебе честно скажу, ты такая противная, что даже у самого ангельского человека вроде меня возникает
Юлька поджала губы:
— Ты далеко не ангел. Но не способна сделать пакость.
— Спасибо. Не все такие, как я. Если ты шнуровала свою домработницу так же, как и меня, то это скорее естественный конец, нежели... — Даша махнула рукой. — Ладно, допустим, это была не домработница. Тогда подумай хорошенько и скажи, кого ты могла позвать для консультации или совета по поводу лечения рыб?
— Валикбеева и Истомина.
— А Пантелеева?
— Господь с тобой, ему и мотыля-то доверить нельзя, какие уж тут рыбы.
— А Шувалову?
— Шувалова — специалист по паукам. В рыбах она практически ноль.
— Но часто заходила к тебе по случаю.
Паэгле, которая сидела до этого, прикрыв глаза, посмотрела на Дашу. Взгляд был немного отсутствующий, голова чуть покачивалась, словно она с чем-то мысленно соглашалась.
— Да, появилась в последнее время у нее такая неприятная привычка. Одалживала у меня что-нибудь на работе, а потом заносила домой, якобы мимо проезжала, проходила...
— А Пантелеева зачем ты пригласила?
— Да не приглашала я его! Он заявился вместе с Артемом. Притащил какие-то конфеты дурацкие, шампанское...
— А чего ты его тогда впустила?
— Дура потому что. Настроение было хорошее, к тому же было приятно посмотреть на его завистливую физиономию.
— Вот и посмотрела.
Некоторое время бывшие одноклассницы молчали. Наконец Юлька согласно кивнула:
— Хорошо, я, конечно, подумаю, попробую прикинуть, что же его или Шувалову так могло заинтересовать, но... Но главный вопрос остается прежним: кто отравил моих рыб. Это меня интересует гораздо больше. И именно для этого я тебя и пригласила. Для этого, и ни для чего другого.
Даша отвела глаза. Что-то необъяснимое было в Юлькином поведении. Узнать, что кто-то хочет выпотрошить твой сейф, и продолжать настаивать на расследовании по поводу гибели рыб... Где логика?
— Значит, ты уверена, что эти две истории никак не связаны?
— Уверена.
— Хорошо, — Даша развела руками, — пусть будет по-твоему. Но потом не говори, что я тебя не предупреждала.
Глава 22
— Такие вот дела.
Генерал Григорьев откинулся в кресле. Его старинный друг генерал ФСБ Забелин лишь коротко качнул головой.
— Да уж, хорошего мало... Я, правда, только одного не пойму, ты-то чего в это дело влезаешь?
— Какой интерес! — Григорьев раздраженно оттолкнул пепельницу. — У меня, Михал Федорович, уже давно все интересы за порогом этого кабинета: рыбу на даче половить да с внуками понянчиться. Жил бы я и жил себе спокойно, пенсии дожидался, да разве супруга моя, Зинаида Константиновна, даст мне без инфаркта старость встретить?
— Зиночка? — Забелин удивленно вскинул брови. — А она-то здесь при чем?
— Она, видишь, решила на старости лет бизнесом заняться, деньги мои все до копейки потратить и нервы заодно истрепать.
— Это что ж за бизнес такой? — улыбнулся гость.
— Да строительство коттеджей, будь оно трижды неладно! Там это все и произошло.
Забелин перестал улыбаться. Взгляд стал чуть более внимательным.
— М-да, хорош бизнес, ничего не скажешь.
— Все наши деньги туда вбухала, до последней копейки, все, что на похороны откладывали.
Забелин хохотнул.
— Скажешь тоже — последние! Ты где себя хоронить собрался, на Луне, что ли?
— «На Луне...» Это ты, брат, конечно, загнул. Чтобы в космосе себя похоронить, надо было на Земле больше взяток брать.
— Так чего ж не брал? — Забелин все еще выдерживал шутливый тон.
— Мне хватало. — Несмотря на давнюю дружбу, были темы, которые в разговорах с Забелиным Григорьев старался обходить. — Теперь одна забота: под старость без штанов не остаться.
— Ну, штаны тебе, в случае чего, государство выделит, теплые, с лампасами...
— Радуешься... — Григорьев разлил коньяк из большой хрустальной бутылки. — Тоже, между прочим, взятка, тебе как, горло не дерет?
— Не дерет. Отличный коньяк. — Забелин со знанием дела втянул ноздрями терпкий аромат. — Мне такого, увы, не предлагают.
— Не в том ведомстве служишь.
— Может быть, может быть... Да ведь у меня и проблем твоих нет.
— Проблем... У меня сейчас одна проблема: жену от тюрьмы уберечь. Закатают Зинаиду Константиновну в кутузку, что я делать буду? Для нее оно, может, конечно, и полезно, чтобы дурь из головы выбить, да только неохота передачи таскать и самому себе готовить. — Голос звучал еще твердо, по-генеральски, но в нем слышалась усталость. — А готовит она божественно, ты знаешь.
— Знаю.
— Тогда помоги, Миша. Мне этим делом заниматься никак нельзя.
— Понятно. — Забелин неторопливо смаковал коньяк. — Дело, конечно, не простое, даже можно сказать паршивое, только зря ты меня, Семен Данилыч, за дурака держишь.
— Ты о чем?
— Дао том, что другом называешь, помощи просишь, а правду говорить не хочешь.
Опустив голову, он побагровел. Пунцовая волна медленно поднималась к щекам, к бровям, заливала лоб.
Григорьев смотрел в рюмку и молчал.