Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм
Шрифт:
Самым важным элементом, отсутствующем в договоре, – и его ахиллесовой пятой с точки зрения Кларка и Мередита – было то, что Polaris не обещала совсем никаких процентов писателю. Абсолютно никаких, ни сальдо, ни со сборов, никакой части дохода. Что бы ни говорили об искусстве Мередита в ведении переговоров и тенденции Кларка к молчаливому согласию, трудно смотреть на это, как на что-то другое, кроме недостатка бездействия со стороны Кубрика – и даже морального дефицита. В начале 60-х у крупных студий, как MGM, были негибкие основные правила, которые запрещали делить доходы от фильма с писателем. И Кубрик, и Блау могли использовать
В письме Уилсону от 22 мая Кларк попытался оправдать это. «Договор очень сложный, он заключался после определенного количества торгов, – написал он. – Я могу понять точку зрения Стэна, потому что на этом этапе все деньги идут из его кармана, и нам нечего показывать, пока мы не продумаем хороший сюжет. Однако я не могу придумать ни одного человека, которому было бы легче найти дистрибьютора, – ему достаточно выйти за порог, и он уже окажется вынужден от них отбиваться». Способность Кларка понимать точку зрения Кубрика будет повторяющейся чертой в следующие четыре года, даже если это будет проявляться только в переломные моменты.
Он описывал настроение режиссера: «Стэн – это шар огня и безумный фанат проекта, он хочет выпустить фильм к Рождеству 66 года. Так что мы должны продолжать работу немедленно». Когда будет завершен черновик, писал Кларк, он попробует приехать домой. Он также хотел, «чтобы он [Уилсон] и Гектор приезжали в разное время во время создания фильма, чтобы он не чувствовал такую тоску по дому». Он попытается сделать Майка советником по сценарию и «сделает все возможное, чтобы тот где-нибудь получил кредит». Но он попросил Уилсона, чтобы тот не позволил такой возможности помешать его собственной работе над фильмом, и также попросил его не говорить ни с кем о соглашении, потому что его представитель уже вот-вот был готов сделать его жене Мэрилин улаживающее предложение. «Если она узнает о нашем контракте, она сдерет с меня шкуру».
В самом длинном абзаце Кларк размышлял о значении для своей карьеры:
«Ты понимаешь так же хорошо, как и я (возможно, даже лучше), что все это значит. Просто невозможно себе представить более эффективного способа продвижения моего имени. И вдобавок ко всему книга Time… Life заказал мне сделать большую часть про спутники связи в специальном двойном выпуске “Космос”… С Time, Life и Кубриком я, кажется, достигаю вершины сразу в трех областях; конечно, больше работы у меня с последним, там есть много возможных препятствий, но с ним, как с соавтором, я чувствую себя абсолютно счастливым. Его технические навыки и творческое чутье уникальны».
И все-таки, технические навыки Кубрика распространялись лишь на его собственную работу – а работа заключалась в том, чтобы использовать все возможные инструменты для контроля над всеми аспектами создания фильма. Хотя, казалось, что Кларк вообще не подозревает об этом, конец его письма отражает ловкость, с которой все было сделано в его случае: «Я попытаюсь в скором времени достать денег, но, что весьма странно, этот контракт вгонит меня в долги, ведь я не получу большую часть наличных за долгие месяцы
Даже не смотря на то, что он приступил к подписанию того, что к тому времени стало самым важным договором в его профессиональной жизни, дорогостоящие разбирательства его личной жизни и большие просчеты в переговорах сделали его должником. Весьма странно.
Глава 4
Подготовка: Нью-Йорк
Весна 1964 – лето 1965
У тебя никогда не будет достаточно информации, и ты никогда не сможешь задать достаточное количество вопросов.
Оставшуюся часть весны, летом и осенью Кларк и Кубрик продолжали встречаться так часто, что дни их встреч и дискуссии по сути дела расплылись в один расширенный мозговой штурм. «Стэн – очаровательный персонаж. Я жил очень близко к его семье, с тех пор как приехал в Нью-Йорк», – говорил Кларк своему приятелю-писателю Сэмюэлю Йоуду 19 июня. Когда постоянный парад детей и собак, мешающий их обсуждениям, становился слишком надоедливым, они предпринимали стратегическое отступление в офис Polaris, который переместился на пересечение Сентрал-парк Вест и 84-й улицы – достаточно короткий путь, если пересекать парк по ширине.
Это не работало. Стэнли становился беспокойным без своих детей. «Когда у вас маленькие дети, всегда у одного из них ужасная простуда, – вспоминала Кристиана. – У другого еще что-то там, а у третьего еще что-нибудь… и он беспрестанно звонил: “Она в порядке? Как она себя чувствует? Мне этот врач не нравится, обратитесь к другому”». Такая вовлеченность в семейную жизнь для посторонних была невероятно скучной, мешающей и вообще невозможной. Но Стэнли не играл в эту их игру, он просто говорил: «Извините, мне нужно это сделать». Артур же, будучи довольно практичным человеком, просто говорил: «Давай пойдем в твою квартиру, и ты увидишь, тошнит ли ее снова или нет!»
График, который они составили, представлял собой 3,5 месяца для написания сценария, две недели оживленных консультаций, пару месяцев на завершение правок сценария и нахождение студийного финансирования, всего лишь месяц на подготовку визуальной идентичности фильма – совершенно наивный срок, как показало будущее, – и затем 20 недель на съемки. После этого еще 20 недель резервировалось на монтаж, и около трех месяцев – на подготовку выхода картины с премьерой примерно в Рождество 1966-го, в целом два года. Как позже отметил Кларк, это было «уморительно оптимистично».
Его книга для Time направлялась в печать, у Кларка было больше времени, и Кубрик попытался поместить его, наконец, в офис Polaris. Сам режиссер вставал поздно и большую часть времени работал дома, в офисе по большей части работали Лавджой и секретарь, последний, впрочем, не испытывал особых нагрузок. По пути в офис ранним утром 26 мая Кларк привел режиссера в центр Больших лужаек Центрального парка и указал на пятнышко белого цвета, практически неразличимое на бледно-голубом небе. Кубрику потребовалась минута, чтобы разглядеть мерцание Венеры – неясное, но доступное глазу. Планету можно видеть даже в дневном свете, если ты знаешь, куда смотреть. Внезапно он увидел Вселенную за тонкой кожей воздуха.