Космические тайны курганов

Шилов Юрий Алексеевич

Аполлон был также большим путешественником. С наступлением осени его колесница в лебединой упряжке покидала храмы на острове Делос и в Дель­фах и уносилась до весны в страны гиперборейцев ("жи­телей севера"). Это вариант того же мифологического сюжета, который изображен на плитах Велико-Алек­сандровского кромлеха: главное зодиакальное созвездие на полгода скрывается за горизонт. Странствующий Аполлон особенно возлюбил "сферический храм" остро­ва Гипербореи (очевидно, кромлех-обсерваторию Сто­унхендж), о чем в I веке до нашей эры рассказал Дио­дор Сицилийский со слов более древних историков. Сле­ды Аполлона проявляются и в противоположном конце северной окраины раннего земледелия — в Среднем Поднепровье. Достаточно сопоставить с

упряжкой бога-странника лебединую стаю, изображенную под культо­вым зольником недалеко от Полтавы.

С арийским Парджаньей и родственным ему славян­ским (но также литовским, афганским и др.) Перуном связано древнейшее имя Аполлона — Пайон. В истори­ческие времена этими именами обозначались боги войны и грозы, но в доисторические (дописьменные) време­на — мифические быкообразные божества весенне-лет­них дождей. За последними проступает Телец и его главные звезды Плеяды, которым был привержен и Аполлон. Имя это не подлинное, а сакральное, скрыва­ющее от непосвященных священную сущность. Нечто вроде славянского Волоха ("волосатого") или Велеса ("лугового", от индоевропейского вель — "луг"), за ко­торым скрывался Телец. Аполлон буквально означает "немножественный", то есть "господствующий" или "единый". При этом, вероятно, подразумевалось глав­ное созвездие зодиака: после 1720 года до нашей эры Овен, а до этого Телец. Возможно, что такая смена и по­родила сакральное имя, а предшествующее Пайон по­степенно забылось.

Забылось и значение имени Артемиды — сестры Аполлона. Но в его звучании все-таки слышатся отзвуки "медведицы" — арктоса греков, аракуды славян. Да и праздник пробуждения медведей, посвященный как раз Артемиде, назывался у этих народов одинаково: комое­дия и комоедица (отсюда, кстати, происходит "коме­дия" греков и "медвежьи потехи" славян). Но посколь­ку Артемида, как и брат ее, связана не с берлогами, а все-таки с небом, можно предполагать ее отношение к созвездиям Большой и Малой Медведиц и к Полярной звезде.

Принадлежность же их родителей — Зевса и Ла­ты — к небу и звездам вполне очевидна. Греческий Зевс (Дзеус, Дифос в родительном падеже) — прямая родня галльскому Дису и славянскому Диву ("диво" и "день"); их имена образованы от индоевропейского Дьяуса — "небо". Лата считалась уроженкой кельтской Гиперборси, то есть окрестностей Стоунхенджа, но она же — ближайшая родственница восточнославянской Ла­ды. Некоторые ученые полагают, что древнейшая фор­ма этого имени — Рато, "круг". Оно тесно связано с го­довым коловращением Вселенной или же с Зодиаком. Иными словами Лата соответствует Зодиаку.

Таким образом, Аполлон — главное созвездие (Те­лец, затем Овен) Зодиака, сын Зодиака и Неба, брат Полярной звезды как оси мироздания. Вот что скрывает­ся за мифологическим образом покровителя наук и ис­кусств!..

Космические странствия Аполлона имеют, как мож­но понять из приведенных выше данных, вполне реаль­ные корни. Иначе не объяснишь его воистину всемир­ную родословную. А корни эти — в истории распростра­нения производящего хозяйства и связанного с ним календарного дела. Оказывается, расселившиеся потомки индоевропейской языковой общности хранили мифоло­гическую память о своем родстве и поддерживали меж­ду собой постоянные связи!

Сохранились полулегендарные, но все-таки достаточ­но достоверные сведения о гипербореях, не только посе­щавших, но даже остававшихся при Делосском храме Аполлона и Артемиды; кроме того, к алтарям этих бо­жеств регулярно передавались от народа к народу жерт­венные дары, завернутые в пшеничную солому. С дру­гой стороны, древнейшие историки сообщают о греках, посетивших сферический храм Гипербореи.

Были и отдельные подвижники — одержимые Фебом ("Чистым", один из эпитетов Аполлона), как их назы­вали. Большой известностью пользовались гиперборей­цы Абарис и Абарид, выходцы с Алтая (!) и из Велико­британии. Последний прославился тем, что "возобновил

дружбу своего народа с делосцами". Первый же "стран­ствовал по всей земле со стрелой в руке и при этом ни­чем не питался". Он был, очевидно, шаманом; стрела же считалась символом Аполлона и могла служить в ка­честве простейшего астрономического прибора.

Об одном таком странствующем астрономе, впрочем не ведая его назначения, рассказал "отец истории" Ге­родот.

В Греции VII века до нашей эры жил поэт Арнстей, который оказался вдруг "одержим Фебом". Инсцениро­вав свою гибель, он на семь лет исчез из дому и побы­вал даже у предгорий Алтая. После возвращения и кратковременного пребывания на родине странник исчез вторично и уже навсегда... Но спустя 240 лет в Мета­понтии, городке на берегу Тарантийского залива в Ита­лии, объявился некто, называвшийся тем же поэтом. Он представился и оборотнем — вороном Аполлона, при­нявшим человеческий облик. Лже-Аристей повелел жи­телям от имени своего божества-покровителя воздвиг­нуть ему алтарь, а себя увековечить статуей, ибо Апол­лон, обозрев всю Италию, не нашел для них лучшего места. После внезапного исчезновения новоявленного Аристея обескураженные метапонтийцы отправили деле­гацию в Дельфы спросить бога, как же им быть. Оракул велел "повиноваться призраку, так как это-де послужит им ко благу"...

В чем же дело? Наверное, в том, что Дельфы и Мета­понтий стоят примерно на одной широте, а "призрак" должен был запечатлеть этот факт, который можно по­нять только с помощью астрономических наблюдений. Обращает внимание и существование более чем двухве­ковой традиции "странствий". Не с целью ли создания координатной сети, которая действительно появилась (не с неба же, право!) в географических описаниях гре­ков и римлян к концу I тысячелетия до нашей эры?

Итак, пред нами прошло несколько разновидностей космических странников, засвидетельствованных древ­ними греками. Среди последних выступают культовые делегации и одиночки: путешественники, шаман, оборо­тень и даже "воскресший" покойник. Этот список будет неполон и недостаточно ясен в двух последних своих представителях, если мы не коснемся отмеченного Б. А. Рыбаковым феномена: "гиперборейцы посылали двух девушек (на Делос) как жертвы Артемиде", причем эти жертвы возглавляли делегации.

Представим-ка странников, обрекших себя на закла­ние в чужой стране, у алтаря иноплеменного бога... А представив, поймем силу тех исторических и человеческих связей, которые существовали между племенами задолго до образования государств с их жрецами и ра­бовладельцами, стражниками и палачами...

Здесь, не пройдя еще чистилища фактов, мы не смо­жем постичь логику поступков и духовные высоты "кос­мических странников". Но примем к сведению, что само­отверженность порождена не Христом, не сегодня и не в преддверии светлого завтра. Она занимает священное место в мировой культуре вот уже несколько тысяче­летий.

Мифические странствия Аполлона и подлинные маршруты жрецов этого солнечно-зодиакального бо­жества охватили огромную территорию: от Малой Азии до берегов Балтики, от Великобритании до Ал­тая и даже до Индии! Это соответствовало ареалу рас­пространения в V—I тысячелетиях до нашей эры носи­телей, а затем потомков индоевропейской языковой общности.

Между серединами IV и III тысячелетий до нашей эры, когда восточной ее границей оставался Алтай, эта не совсем еще понятая учеными общность распа­лась на более мелкие. Одной из самых, а пожалуй, и самой загадочной из них является индоиранская или арийская общность. В нее входили носители древнеин­дийского (ипдоарийского), иранского, индийского, ми­таннийского языков. Последний — древнейший из досто­верно известных исследователям. Памятники его пись­менности восходят к XVIII веку до нашей эры и свидетельствуют о том, что индоиранская общность успела уже распасться к этому времени на индийскую и иранскую ветви. А далее, в глубь веков, ведет зыбкий путь реконструкций.