Космонавт
Шрифт:
Сосед вообще был необычайно задумчив и молчалив, трезв и даже гладко выбрит. Так и дошли мы в молчании до дома.
После ужина я лёг спать и, кажется, уснул прежде, чем моя голова коснулась подушки. Ну а наутро меня ждал сюрприз.
Сначала я, как и все предыдущие дни, встал, сделал зарядку, перекусил, сходил на пробежку. А вот когда пришёл домой, принял душ и хотел уже засесть за изучение газет, и произошло неожиданное. В дверь позвонили.
— Кто бы это мог быть? — озадаченно буркнул я и пошёл открывать дверь.
Щёлкнул щеколдой, открыл —
— Добрый день. Милиция. Фамилия, имя, отчество? — не дожидаясь приглашения, он заглянул за моё плечо в прихожую. Как будто ожидал там засаду.
— Громов Сергей Васильевич, — ответил я и опёрся плечом о косяк, слегка перегораживая вид.
— Лейтенант милиции Ерёмин. Участковый, — он не достал удостоверение. Сейчас удостоверений никто не спрашивал, доверяли людям в форме безоговорочно. Если человек в погонах и говорит, что из милиции, значит, так оно и есть.
— А в чем дело?
— Проверка по месту жительства. Аэроклуб запросил характеристику на кандидата. Справку, в срочном, ети их, порядке. Чуть ли не с молнией. А у меня дел своих выше крыши. Хулиганы доску объявлений повредили, велосипед из соседнего подъезда украли, а теперь ещё и вы… летчики.
— Ну, это ваша работа…
Он прищурился. Вид у него был такой, будто он бы хотел съесть меня без соли, но я держал взгляд.
— Где ж ты раньше был, друг сердешный? Все уже давно документы подали.
— Так получилось, — хмыкнул я.
Как ему объяснить, что раньше я был… не в этом времени? Он вошёл, фуражку не снял. Я закрыл за ним дверь.
— Ну пройдемте, товарищ лейтенант. На кухню, там стол.
В кухне он первым делом хлопнул на стол планшетку, достал листок и расправил его широким движением.
— Проверка Громова Сергея Васильевича, — бубнил лейтенант. — Проживает с матерью. Это я знаю, документы в последний момент, получается, поданы? Поведение в быту — неизвестно. Вопросов, как видишь, больше, чем ответов. Вопрос первый: по каким таким причинам ты, Громов, до сих пор нигде не числишься?
— В каком смысле?
— Я давно на этом участке, всю активную молодежь знаю, комсомольцев. Не спортсмен ты, не общественник, в нарушениях порядка тоже не замечен, и тут на тебе — летать захотел.
— Бывает, — улыбнулся я.
— А раньше чего не шевелился?
— Болел, — кашлянув, слукавил я, но с таким лицом, что даже сам себе поверил. — Да и варианты другие обдумывал. А теперь вот — понял, что совершенно точно хочу летать.
Про себя подумал, что слишком уж пристрастно служивый меня проверяет. Уж не поступил ли сигнал откуда-то о моем таком внезапном преображении из тихони в «активиста»?
Лейтенант молча разглядывал меня. Казалось, взвешивал, с кем имеет дело: с болтуном или с настоящим упрямцем.
— Летать, значит… — буркнул. — А работать кто будет, а?
— А летать — чем не работа? — кольнул я.
Он что-то себе под нос пробурчал,
— Так, мать работает… Где?
— На почте, — ответил я, хотя понимал, что Еремин и так это уже узнал.
— Ясно… Ну я по соседям справки навел, живете вы тихо, неприметно. А сам, значит, котов с деревьев снимаешь?
Я не сразу понял, к чему это, а потом вспомнил.
— Да, было дело. А вы откуда…?
— А у нас, знаешь, в районе всё известно. Особенно когда скорая приезжает на ложный, так сказать, вызов. На каждую-то царапину не напасёшься. Ну что ж… Скажу честно: не люблю, когда мне на шею вешают срочные поручения. У меня этих аэроклубников —десятки в этом году. Все как с цепи сорвались. У всех — мечта, ёшкин кот. Только вот у кого характер есть, а кто просто в журнале прочитал и фотографию глянул, как Гагарин улыбается, да тоже захотел. Шли бы лучше в школу милиции, нам помогать, или на завод, а не вот это все, — Еремин осуждающе ткнул в потолок, будто там было то самое небо, из-за которого все сошли с ума.
— Вы товарищ лейтенант, как человек в погонах, наоборот, должны содействовать, чтобы страна получала стратегические важные кадры летчиков, — ковырнул я. — А не осуждать.
— Ладно, Громов. Я не со зла… Замотался просто. А тут ты со своей срочностью. Запишу, как есть: поведение удовлетворительное. Характеристика, со слов соседей, положительная. В нарушениях порядка в общественных местах и в быту не замечен. А там — посмотрим, — он щёлкнул планшеткой, застегивая.
— Спасибо.
— Поблагодаришь, когда поступишь, — буркнул он, вставая.
Участковый уже направился к двери, но остановился, как будто вспомнив что-то.
— Кстати… Раз уж ты такой сознательный. Не видел тут одного хулигана? Вчера вечером доску объявлений возле дома вашего кто-то повредил. Бабульки приметы сказали — высокий, в рубахе в полоску, башка квадратная, часто здесь у вас ошивается, и в пивной по соседству светился, но не живет в вашем дворе.
Я внутренне чуть напрягся. Узнал сразу, про кого идет речь. Тот самый здоровяк, который тогда к дяде Боре лез с «подколами», а потом едва не угодил под железяку на станции при разгрузке вагонов. Я тогда его вытащил. Не сказать чтоб был он тогда мне был благодарен, скорее — растерян.
— Не видел, — ответил я. — И не знаю, где искать.
— А где искать, я и не спрашивал, — хитро прищурился участковый. Ладно. Если вдруг появится — сообщи в отделение. По-мужски.
— Договорились.
Он поправил фуражку, щёлкнул каблуками и вышел, только на пороге снова остановился.
— Ты, Громов… если уж собрался в небо — лети. Только не забудь, что с земли виднее, кем ты станешь. Усёк?
— Хорошо, — улыбнулся я.
— Бывай…
Лейтенант вышел, а я закрыл за ним дверь и задумался. Кто же так напряг руководство участкового, что ему срочно пришлось выполнять поручение — проверку по месту жительства? Насколько я понимаю, такие бюрократические формальности не день в день делаются. Крутов подсуетился? Может быть.