Космонавт
Шрифт:
Катя слегка покраснела, опустила глаза. Несколько минут она мялась рядом в нерешительности, а потом, выдохнув, будто перед прыжком в воду, проговорила:
— Я хотела сказать… тогда, на остановке, я правда немного слукавила. Мой отец — ведущий инженер в ОКБ Яковлева. С детства слышала разговоры о самолётах, так что… — она сделала неопределённый жест рукой.
— Понятно, — улыбнулся я. — Значит, вместе учиться будем?
— Ой, если поступим… — начала она, но тут к нам подошла группа во главе с тем самым мажорчиком.
— Катюша! — громко произнёс
— Спасибо, Витя, — бледно улыбнулась Катя и непроизвольно сделала шаг в сторону, подальше от мажорчика. Я мысленно хмыкнул, заметив это.
— Хотя, — он бросил снисходительный взгляд в мою сторону, — некоторым, видимо, приходится компенсировать недостаток способностей… нестандартными методами.
Его друзья захихикали. Я поднял глаза:
— Методами вроде подножек в слепой зоне? Да, это действительно требует определённой… изобретательности.
Витя на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки:
— Я бы на твоём месте не лез на рожон, Громов. В авиации ценят не только физическую подготовку, но и… как бы это сказать… правильное происхождение, — он многозначительно посмотрел на мою скромную одежду. — Лётчик должен быть породистым.
— Странно, я думал, у нас страна рабочих и крестьян. Или я что-то пропустил? Может, уже восстановили дворянские титулы?
Несколько стоявших рядом абитуриентов фыркнули. Виктор покраснел:
— Не борзей! Мой отец…
— … наверное, очень гордился бы, узнав, как его сын пытается за счёт его заслуг выставить себя героем, — спокойно закончил я, перебив его.
Будь мне и вправду только восемнадцать лет, может, я бы и не нашёлся так быстро, как его осадить — потому что меня захлёстывали бы обида и гнев. Но не теперь…
Катя подавила улыбку. Виктор открыл рот, чтобы что-то сказать, но я резко встал, опираясь на одну ногу больше, и шагнул к противнику. Пусть только дернется — и встречу двоечкой. При свидетелях первым бить нельзя, сразу вылечу. А тут, как будто защищался. Ну же, давай…
Но в этот момент раздался резкий свисток.
— К перекладинам! — громовым голосом скомандовал майор Крутов.
Витя бросил на меня злобный взгляд и, развернувшись, направился к снарядам. Катя задержалась на секунду:
— Ты… будь осторожнее с ним. Его отец действительно важный человек — замдиректора горторга.
— Спасибо за предупреждение, — кивнул я. — Но, кажется, у меня есть кое-что посильнее влиятельных родителей.
— Что же? — удивилась она.
— Чистая совесть и чувство юмора, — улыбнулся я, подмигнув ей, и пошёл к перекладине.
Я занял место среди абитуриентов, наблюдая за тем, как другие выполняют подтягивания. Виктор с друзьями стояли впереди, демонстративно перешептываясь и бросая в мою сторону насмешливые взгляды.
Когда подошла очередь мажорчика, он с размаху запрыгнул на перекладину и начал подтягиваться рывками, явно стараясь произвести впечатление. Десять раз он сделал, но последние три — с явным усилием и дерганьем,
«Слабовато для парня с такими амбициями», — подумал я.
— Громов, к снаряду! — раздалась команда.
Подойдя к перекладине, я сделал глубокий вдох. Колено всё ещё ныло после забега, но на руках это не должно сказаться. Небольшой прыжок, и лёгким движением я ухватился за перекладину.
Первые десять подтягиваний дались легко. Я чувствовал, как работают мышцы — чётко, как хорошо отлаженный механизм. На пятнадцатом начал считать вслух, чтобы все слышали:
— … шестнадцать… семнадцать…
Вокруг воцарилась тишина. Даже Виктор перестал перешёптываться с друзьями. На двадцатом подтягивании я почувствовал лёгкое жжение в мышцах, но продолжал:
— … двадцать два… двадцать три…
Всё… харэ…
Отцепившись от перекладины, я услышал одобрительный гул. Даже майор Крутов кивнул, делая пометку в ведомости. Возвращаясь в строй, я почувствовал на себе взгляд всё того же Серого. Он по-прежнему стоял в стороне, но теперь его внимание было приковано только ко мне.
И тут произошло нечто странное. К нему подошла та самая Шапокляк — секретарь приёмной комиссии, с которой у меня интересный был разговор на собеседовании. Она что-то быстро зашептала ему на ухо, время от времени бросая в мою сторону колючие взгляды.
Серый слегка наклонился, чтобы лучше слышать её. Его лицо оставалось невозмутимым, но вот взгляд в мою сторону стал ещё более пристальным. Он медленно кивнул в ответ на её слова, не отводя взгляда от меня.
«Что-то здесь нечисто, — пронеслось у меня в голове. — Шапокляк явно говорит обо мне, а этот тип слушает слишком внимательно.»
Я сделал вид, что не замечаю их разговора, но был начеку. Ситуация становилась всё более интересной. Почему секретарь приёмной комиссии шепчется с этим загадочным наблюдателем? И почему их интересую именно я? Я где-то прокололся? Вроде нет.
В этот момент раздалась команда переходить к упражнениям на пресс. Я занял своё место, но периферийным зрением продолжал следить за странной парой. «Серый человек» что-то записал в свой блокнот, затем закрыл его и отошёл в тень, продолжая наблюдать.
Пресс дался мне легко. Сорок раз за минуту я сделал, даже не сбив дыхания. Мои тренировки все эти дни дали о себе знать. Колено по-прежнему ныло, но боль притупилась, превратившись в фоновое неудобство.
Когда последний абитуриент закончил упражнение, майор Крутов собрал комиссию для обсуждения результатов. Мы, тем временем, разбрелись по плацу: кто-то пил воду из фонтанчика, кто-то растирал ноющие от напряжения мышцы. Виктор с компанией стояли в сторонке, перешёптываясь и бросая в мою сторону недобрые взгляды. Катя, напротив, держалась ближе ко мне, будто чувствуя, что мажорчик ещё не успокоился.