Космонавт

Дамиров Рафаэль

Крутов усмехнулся уголком рта и махнул рукой:

— Ладно, свободен.

Я уже поворачивался к выходу, когда незнакомец вдруг спросил тихим, но сильным голосом:

— Фамилия, случаем, у вас не Громов?

— Так точно, — ответил я, останавливаясь.

Мужчина внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом едва заметно кивнул. Я повернулся и вышел, но успел услышать за спиной его шёпот:

— Вылитый отец…

Дверь захлопнулась, и я остался переваривать новые вопросы. Медленно пошёл по коридору, раздумывая.

Так кто же был мой отец? И почему о нём вдруг резко все заговорили?

Я мотнул головой, отодвигая мысли об отце Сергея на второй план. Сейчас важнее было другое — подготовиться к встрече с Легендой, ведь времени осталось крайне мало.

Глава 16

Я вышел из кабинета Крутова, обдумывая услышанное. Коридор аэроклуба был пуст, только где-то вдалеке слышались шаги и обрывки разговоров. Ботинки глухо стучали по деревянному полу, пока я направлялся в читальный зал, где моя группа должна была готовить материалы к стенгазете «Крылья Родины» — приближалось седьмое ноября.

Но, повернув за угол, я услышал оживлённые голоса ещё до того, как открыл дверь. В читальном зале царила привычная рабочая суета: Володя что-то увлечённо чертил на листе ватмана, Катя аккуратно выводила заголовок каллиграфическим почерком (с помощью пера и баночки красной туши), а остальные рылись в стопках газет, выискивая подходящие материалы.

— А вот и наш староста! — первым заметил меня Володя, отрываясь от эскиза. — Ну рассказывай… Что хотел Крутов? Мы уже полгазеты сделали, смотри! — он гордо указал на лист ватмана, где среди стандартных лозунгов красовался его рисунок. Тут виден был фирменный почерк — самолёт был похож на серебристого упитанного голубя.

Я закрыл за собой дверь и, сделав паузу для драматического эффекта, обвёл взглядом группу.

— Други, — начал я ровным и спокойным голосом, — работу над «Крыльями Родины» придётся временно приостановить.

В комнате воцарилась тишина. Рыков замер с ножницами в руках, дважды моргнув от удивления. Я держал лицо.

— В пятницу к нам приезжает почётный гость — Юрий Алексеевич Гагарин, — продолжил я, и в тот же миг все словно бы ошалели.

— ЧТО?! — Володя так резко вскочил с подоконника, что чуть не опрокинул баночку с гуашью. — Ты… ты шутишь?! Сам Гагарин?

Катя, необычайно взволнованная, схватила меня за рукав, заглядывая мне в глаза:

— Серёжа, это правда? Ты нас не разыгрываешь? Юрий Алексеевич приедет к нам?!

— Крутов лично мне сказал, — кивнул я, улыбнувшись, глядя на их реакцию.

Комната мгновенно превратилась в растревоженный улей. Саша Рыков, забыв про ножницы, начал лихорадочно тереть пуговицы на гимнастёрке:

— Мать честная, это мне же форму надо гладить! Пуговицы чистить!

— А я ему что скажу? — завопил Володя, мечась по комнате. — Я же только про «кукурузники» что-то знаю, а он — космонавт!

Уф…

— Не прибедняйся, — махнула на него рукой Катя, — знаешь ты поболее некоторых. Третий по результатам экзаменов, а это немало, — она пыталась сохранить подобие спокойствия, но её пальцы сжимали карандаш так, что тот вот-вот мог сломаться.

Миша Зайцев, наш тихий интеллигент, вдруг снял очки и начал нервно протирать их носовым платком:

— Я… я, кажется, забыл, как дышать…

— Так, — я резко хлопнул в ладоши, заставив всех замолчать. — Спокойно.

Я быстро восстановил в голове указания Крутова и продолжил:

— Во-первых, нам нужно сделать новую стенгазету. Тема: «Советский человек — покоритель космоса». Нам нужны официальные фото и цитаты.

— Я займусь оформлением! — тут же вызвалась Катя, хватая чистый лист ватмана. — В «Огоньке» были отличные снимки…

— Во-вторых, — продолжал я, — всем быть в идеальной форме. Ты, Саша, прав. Пуговицы, ремни, сапоги — всё натереть до блеска.

— Ой, мамочки… — простонал Фёдоров, осматривая свои поношенные сапоги. — Мне бы их хоть неделю назад начать чистить…

Володя, уже оправившись от первого шока, вдруг оживился:

— А вопросы! Мы же должны что-то спросить! Я… я даже не знаю, о чём такого человека спрашивать! Точнее, не знаю, с чего начать — вопросов важных очень много!

— Спокойно, — повторил я и достал листок с пометками Крутова. — Вот рекомендованные темы. Никаких технических деталей и никаких американцев. Сами понимаете, всё это не для публичных обсуждений.

— А фотографироваться будем? Разрешат? — с надеждой спросил Саша.

— Будем, — кивнул я. — Построение по росту. Общее фото обещали.

Володя вдруг схватился за голову:

— Так я же самый высокий! Это что! Это я буду рядом с ним стоять! Ой! Мама дорогая…

Комната снова наполнилась возбуждёнными возгласами. Я дал им пару минут, чтобы выплеснуть эмоции, а затем снова громко хлопнул в ладоши, привлекая их внимание:

— Миша, иди в библиотеку и возьми последние номера «Техники — молодёжи», — начал я раздавать указания. — Саша, бери давай гуталин и чисти сапоги — не только свои, всем, у кого не блестят. Как раз впитается. Володя… Володя, перестань гипервентилировать и помоги Кате с макетом.

Ребята тут же принялись исполнять поручения, ну а я наблюдал за этой суетой, сам прекрасно чувствуя торжественность момента. Ведь даже Фёдоров, наш убеждённый скептик, теперь сиял как мальчишка в ожидании деда Мороза.

— Представляешь, — прошептал он, — Гагарин… Вот бы у него спросить, каково это — видеть Землю со стороны…

Володя, уже пришедший в себя, вдруг выпрямился и торжественно заявил:

— Товарищи! Это исторический момент! Мы должны быть достойны!

— Да-да, — подхватил Саша, — особенно ты, Авдеев. Смотри, не ляпни чего лишнего. Шутник.