Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память
Шрифт:
Да какой самовар – удар – что на участке?
– Ну, я там… застопорил маленько рубильничек… чтобы с электричеством чего… не набедокурили… И это. Мы с женщиной. С которой сойтись хотим, значит. В церковь даже сходили. Свечку за твоего деда поставили, упокой его душу. Записочку написали.
Совсем как-то неприятно. Ему-то что до этого… сколько в свое время нервов и бабушке, и деду потрепал своими пьяными выходками!
– А они это. Чапку-то моего – того. Утопили. В бочке в той. Где ты купаться любила. Ну, малышней совсем. Пошел искать, а он там, из-под воды смотрит. К лапам груз примотали.
– Они?! Кто они? – стало жутко, захотелось убежать куда подальше… Да ну это все вместе с электричеством!
– Кто они… Они это они. Понятное дело.
Обреченно развел руками.
Она быстро вернулась. Хотела пробежать мимо бочки… ноги одеревенели… К горлу подступила гудроновая горечь. Кое-как обошла дом с другой стороны. И тут напасть! Туртанова тихо подстанывает. Светка и Ксения – как пыльным мешком по голове прихлопнутые. Увидев на пороге Надю, Сопач нервно взвизгнула:
– Х-ха… нам еще самовара не хватало!
– Да что такое, девчонки… – Надя опешила.
– Спасибо вам, конечно… хозяева дорогие… – запричитала Ольга. Из ее стенаний можно понять, что только что вскипевший чайник (обыкновенный чайник на электроподставке с хвостом-проводом) «как живой» бросился на нее – и ошпарил руку! Хорошо, она не сняла водоотталкивающую куртку, а под ней толстовка. Кисть и запястье покраснели.
– Кто-то меня толкнул под локоть! – в сердцах выкрикнула Ольга.
Повисло тягостное молчание. Света и Ксения, с округлившимися от недоумения глазами (ты? нас? подозревать?), готовы были взорвать тишину… Взорвать дружбу, расколоть на тысячу осколков.
– Да я на крыльце была, банку с водой притащила, – тихо прошептала Ксения, не веря в коварство подруги.
– А я в комнате. На стол все к чаю выкладывала. Ведь ты слышала? – Света недобро прищурила глаза, готовясь к ссоре.
– Ладно, Ольга… кто же тебя подтолкнул? – Надя постаралась свести на нет напряжение. – Давай я тебе облепиховым маслом смажу, у нас где-то масло есть.
– Ну, ты еще скажи рыбьим жиром, – закочевряжилась Туртанова. – Мне шорох почудился… я обернулась… а кто-то шасть из-за спины…
– Да случайность, – убеждала Надя. – Чайник, может, неудобный, на подставке. Вот и качнулся, и выплеснулось немного. Все равно давайте чаю попьем, вкусного всего сколько…
– Чаю попьем? горяченького? да я лучше из вон той бочки воды ледяной нахлебаюсь! – Ольга вскочила, шагнула к двери.
– Сидеть! – Надя с силой толкнула ее в грудь, обратно на стул. Сама от себя не ожидала.
– Ну ты прямо… как нянечка… которая с ума сошла в прошлом году… – глаза Ольги позеленели, пробежала рябь по тихой глади. По омутной затягивающей глуби. Надя провела рукой по лицу, отгоняя наваждение.
Между тем резкое движение (и замечание Ольги) как бы привело всех в чувство.
– Здесь электрички на Москву, на этой вашей платформе, часто останавливаются? – Ксения высказала мысль, словно витавшую в воздухе.
– Нормально останавливаются, – вздохнула Надя. – Если только в окно не попасть… в окно времени… Ну, перерыв в расписании.
Ничего себе поездочка!
Пришлось спешно «сохранить» этот «файл» –
Даже за то время, пока были там, – леса, кажется, стали более прорисованными черной тушью. Ощущалось дыхание надвигающихся холодов. И в ее сердце кольнуло чем-то леденяще-острым! И где, какой костер?! И экземпляры забыла на чердаке (ведь вытащила, оставила пакет). И закрыла ли вообще чердак, когда уходила? И девчонки молчат, надулись.
[Серый человек]
Что еще? Есть информация по объекту? – спросил мужчина с незапоминающейся внешностью, в сером костюме. Как начальник, он сидел за столом. Позади него на стене портрет, с которого человек со строгим взглядом серых и проницательных, чуть усталых глаз внимательно следил за происходящим в кабинете с серыми стенами.
– Ничего особо примечательного, – прошелестел в ответ другой мужчина, стоящий перед ним с документами в руках (видно, рангом пониже, серый костюмчик у него попроще). – По плану оперативных мероприятий телефон в квартире объекта прослушивался. В основном, дома днем бывает его дочь, когда приходит из школы. Ну, обычные разговоры, то, что интересует девчонок. Хотя есть весьма любопытная распечатка. Вот, посмотрите. Она звонила по межгороду в Нижний Новгород, некоему Петру Алексеевичу. Он бывший кардиохирург, сейчас на пенсии. Какая-то у него общественная нагрузка в тамошней церквушке. Уже проверили, за ним все чисто. Так вот, девочка звонила ему с весьма странным вопросом. Как я понимаю, в библиотеке своей школы она обнаружила книги, посвященные… ну, скажем так, мощи немецкого оружия во Второй мировой войне.
– Ну? и что такого? – начальник за столом блеснул стеклами серых затонированных очков.
– Казалось бы, ничего… – продолжил серый подчиненный. – Но случайно она стала свидетелем разговора в соседнем кабинете… соседним с библиотекой (она часто посещает школьную библиотеку). А это кабинет директора школы, кабинет находится как раз за стеной. Директор Феликс Альбертович, она называет его Железный Феликс…
– Что это? кличка? оперативный псевдоним?
– Нет, так его прозвали в школе. Школьное прозвище. Информация на него сейчас в разработке. Она подслушала, в библиотеке находится воздуховод, оттуда проходит в кабинет директора, через него все слышно. На редкость, надо сказать, сообразительная девочка! Вложила в этот короб, в вентиляцию, свой диктофон…
– Она что, с диктофоном ходит?
– Нет… то есть, мобильный телефон, в ее мобильнике встроен диктофон, да это теперь у всех. Записала разговор директора с учителями. Позвонила своему знакомому в Нижний и для убедительности, во время разговора включала диктофон, давала ему прослушать запись.
– Ну? какая-то «рыба-меч»? «рыба-прилипала»? «акула-завуч»? Что это, ничего не разберешь! Целая ОПГ, понимаешь… Мы говорим «школа», а подразумеваем Организованная Преступная Группировка, так, что ли? – заметил начальник.