Космопорт

Генрих

Дышать невозможно, даже не пытаюсь, наращивая давление в лёгких для хоть какого-то противостояния давящей на грудь тяжести. Изо всех сил стараюсь не скользнуть в беспамятство. С трудом отгоняю зелёную пелену перед глазами.

«Восемнадцать!»

Тёмно-зелёная волна накрывает глаза и выключает сознание…

В это время сотрудники и побледневший Мелихов бестолково суетятся, трясут оператора. Наконец кто-то догадывается сорвать топор с пожарного щита и рубануть по кабелю, который возмущённо брызгает искрами. Вой центрифуги постепенно стихает, собравшиеся потрясённо смотрят

на труп гостя центра с вытекшими глазами…

Такую картинку быстренько накидал искин, мгновенно переключившийся в режим паранойи. Огромный ему поклон. И отрицательный ответ хозяину ЦПК:

— Когда совсем станет нечего делать, обязательно приду покататься.

— Боитесь?

Он что, на слабо меня пытается поймать? Как подростка?

— Конечно, боюсь. Только не центрифуги, — и откровенно поясняю на вопросительный взгляд: — Вы несколько десятилетий работали филиалом НАСА. У вас тут если не каждый первый, то каждый второй точно американский шпион и диверсант. Ваш персонал с ними взасос целовался.

— Зря вы так, — смурнеет Мелихов. — Было время — дружили, настало другое время, все всё понимают.

— Свою жизнь на проверку закладывать не собираюсь! Реальная практика уже много раз показала, что не все понимают.

Возвращаемся к нему в кабинет. У нас масса дел. Надо взять программу обучения с пометками пройденных тем. Табели курсантов с результатами испытаний и оценками. И сразу ясно, что совсем не зря закопался в бумаги.

— Вот это, это и это — из программы исключить.

— Да вы что! Самое основное!

— У нас другие системы управления и оборудование. Впрочем, управление «Союзом» оставьте. Может пригодиться.

Вечером перед строем курсантов объявляю:

— Ваше обучение здесь закончено. Продолжите на Байконуре. Собирайте вещи, завтра после обеда мы туда улетаем.

Глава 27

Подстеленная соломка

10 августа, вторник, время 10:10.

Байконур, ЦУП Агентства.

— Виктор Александрович, «стакан»… — начальник эвакогруппы запинается от моего взгляда и поправляется: — «гильза» доставлена в монтажный корпус. Визуальный осмотр повреждений не выявил.

— Спасибо, Артём Павлович, — кивком отпускаю среднего роста кряжистого мужчину.

Мы удобно расположились за спинами операторов, контролирующих очередной запуск «Симаргла». Мы — это прежде всего я, зампред СБ Медведев и Овчинников. Игорь у меня на положении мальчика за всё, и если он рядом, значит, всё в порядке.

— Почему «стакан», Виктор? — доброжелательно любопытствует зампред.

— По форме и назначению, ДмитрьАнатолич. Ракета в него вставляется, как в стакан. Скорее, как пуля в гильзу, но для наших остряков нет ничего святого, упорно обзывают стаканом. Национальный менталитет сказывается, не иначе.

Зампред беззвучно смеётся.

«Симаргл» тем временем идёт на второй виток, отставая от отделившейся «Виманы». Ракета-носитель до первой космической не дотягивает, хотя может. Пусть и в случае выпрыгивания

на орбиту горючего на возвращение не остаётся. Может-то она может, только кто ж ей даст? Я могу позволить, но показывать лишнего не хочу. Не стоит будоражить американцев сообщением, что ПН «Симаргла» переваливает за восемьдесят тонн. Это, конечно, если его самого считать, а не только «Виману». А почему бы и не посчитать? Есть для этого основания, есть. Но эту карту я пока открывать не буду. С ума сойдут, если узнают, что мы достигли четырнадцати процентов ПН.

В нашу общую свиту с зампредом входят кроме охранников две журналистки. Светленькая симпатичная девушка с РИА-новости и красавица-брюнетка Кира. Поэтому мы не скучаем, хотя процесс идёт на удивление обыденно.

— Скажите, Виктор Александрович, — Кира тонко улавливает момент, когда можно влезть с вопросом, — чем замечателен сегодняшний старт?

— Когда-то я обещал, что мы выведем российскую космонавтику на новый уровень. Сегодня все могут убедиться, что дерзкая декларация моего поколения — не просто мечта. Мы смогли это сделать. Мы смогли опередить Роскосмос. «Ангара-А5В» выводит на орбиту меньший груз, чем «Симаргл», а стартовая масса у неё намного больше. Если говорить сжато, то коэффициент полезной нагрузки у «Ангары» в тяжёлом варианте — 4,6%. У «Симаргла» — 6,55%. На сорок процентов больше. Кстати, американцев мы тоже опередили. У них ПН тоже в пределах четырёх-пяти процентов.

РИА-блондинка недоверчиво улыбается, но вежливо не спорит.

— Почему вы говорите от имени всего поколения? — блондинка находит повод прицепиться сбоку.

— Средний возраст руководства Агентства не высчитывал, но точно меньше тридцати лет. Лет двадцать шесть. То есть мы это сделали. Те, кому сейчас от двадцати до тридцати.

— Виктору двадцать два года, Оля, — Кира улыбается коллеге предельно очаровательно.

— Солидарен с Виктором, — авторитетно вмешивается в беседу зампред. — Это достижение принадлежит всему их поколению. Будем надеяться, что оно не станет единственным.

— Да, — соглашаюсь на все сто. — Вполне возможно, именно сейчас кто-то заканчивает испытание автомобиля, который сможет проехать на одной заправке десять тысяч километров. Без цистерны топлива на прицепе, разумеется.

— Почему вы особо упомянули американцев, Виктор? — блондинка берёт пример с зампреда, обращаясь по имени, хотя, строго говоря, права такого не имеет.

Жестоко отомщу! При случае.

— Как «почему»? Они — наши ближайшие конкуренты.

— А китайцы? — РИА-блондинка окончательно перехватывает инициативу.

Кира явственно излучает недовольство.

— Китайская космонавтика изначально глубоко вторична. Они до сих пор повторяют наши достижения и американские прорывы. Ничего своего они миру пока не предъявили. Я имею в виду — абсолютно нового.

При следующем вопросе даже Кира глядит на свою товарку, как на дурочку.

— О полезной нагрузке вы сказали. Но что ещё вы сделали нового? Только прошу, не вспоминайте о Гагарине.

Подставилась девочка. Не собираюсь спускать ей такого прокола. Назидательно поднимаю палец, это во-первых.