Космопорт
Шрифт:
— Хорошо, джентльмены, — заключает Брендон. — Будем считать этот вопрос закрытым. Предварительный вывод: полёт в беспилотном варианте под управлением компьютера с синтезатором речи. Что скажете о событии в целом, джентльмены? Майк?
Не хотелось подставляться, но если подставили, то деваться некуда.
— Для русских — несомненное достижение. Если считать часть ракеты, разгоняющую её в тоннеле, за первую ступень, то русские впервые за всю свою историю вывели на орбиту тяжёлую ракету в двухступенчатом варианте.
— Она точно тяжёлая?
— Во-первых, размер, мистер Брендон. Нижний предел стартовой массы оцениваю не меньше чем в четыреста тонн. Во-вторых, Колчин открыто заявлял, что он желает поднять коэффициент полезной нагрузки в два раза. До шести — шести с половиной процентов. Перемножьте два числа, четыреста на шесть сотых и получите двадцать четыре тонны. Это уже класс тяжёлых ракет.
Веклер терпеливо наблюдает, как некоторые из присутствующих хватаются за планшеты. Кто-то просто следит за экраном соседа. Наконец-то все соглашаются.
— Если Колчин откажется от тяжёлых ракет Роскосмоса, то это будет косвенным, но веским доводом, что его ракета может выводить примерно столько же, а может, и больше, чем самая мощная «Ангара-А5».
— Какова твоя личная оценка, Майк? — любопытствует Брендон.
— Сорок тонн, не меньше, — на этот раз можно не аргументировать, спросили всего лишь мнение.
Алоиз презрительно фыркает. На остальных тоже не производит впечатления. Нет среди американских перспективных или действующих тяжёлых и сверхтяжёлых систем ни одной с грузоподъёмностью меньше сорока пяти тонн.
— Итак, — подводит итог Брендон. — Приходим к выводу, что русским удалось совершить новый шаг в развитии своей космонавтики. В какой мере у них получилось сократить разрыв с нами, узнаем позже. Наверняка сами объявят.
После совещания Брендон приглашает в свой кабинет. Секретарша приносит кофе с венскими вафлями.
— Твой вопрос решается, Майк. Но знаешь… — делает многозначительную паузу. — Мы решили не отдавать тебя Илону. У него и без того дела идут неплохо. К тому же он сильно вложился совершенно в другую схему. Как тебе поработать с Blue Origin (компания-изготовитель успешной ракеты New Glenn)? Я говорил с Джеффом (Джеффри Безос — владелец компании). Не буду врать, что он в восторге, но интерес проявил. А когда я намекнул, что размер гранта может достичь пяти миллиардов, все сомнения у него исчезли.
— Действительно будет такой грант? — новость приятная, что тут скрывать.
— Вряд ли Конгресс пропустит в полном объёме, — морщится Брендон. — Но на три миллиарда рассчитывать можно. Остальное наскребём из общего бюджета. За счёт того же Джеффа. Его ракета хороша, но её можно пока отставить в сторону или адаптировать к тоннельному запуску.
— Можно считать, вопрос, куда меня направить, решён? — осторожно спрашивает Веклер, непринуждённо угощаясь вафлями.
— Да, Майк. Только скажи мне: ты уверен, что у тебя получится?
— Нет, шеф. Уверен только в том, что это перспективный
— Работы по гиперзвуку никак не закончатся приемлемым результатом, — морщится Брендон. Светло-серые глаза слегка темнеют. — Надеемся на разведку. Когда-то же им удастся разнюхать, — он тяжело вздыхает. — Скажи, Майк, а у тебя в рукаве больше ничего нет?
Взгляд шефа делается острым.
— Уточни вопрос, шеф.
— Может, ты ещё о чём-то догадался, но никому не говоришь? Например, потому, что догадки смутные, постеснялся, — Брендон смягчает первоначальную остроту вопроса.
— Есть догадка, — Веклер равнодушно пожимает плечами. — Нет, я не стесняюсь, но она настолько на поверхности…
— И какая же? — Брендон с трудом сдерживает нетерпение.
— Так жидкий водород же! Я ж говорю: это на поверхности! Мальчик Колчин как-то научился с ним работать. Решил проблему охрупчивания материалов и наддува топлива. То есть это подозрения, конечно, но вы сами только что видели манёвры его водородной ракеты.
В глазах шефа Веклер видит часто встречающееся выражение: и как я сам не догадался?! И справедливо решает, что только что заметно поднял свою репутацию в глазах начальства.
*Вимана — в индуистских и буддийских мифологических текстах воздушный дворец, царский чертог или небесная колесница.
Глава 26
Разговоры о разном и главном
30 июля, пятница, время 11:00.
Байконур, аэродром «Юбилейный».
Аэродром с нашим приходом сюда расцвёл. А чего бы ему не расцвести, когда в списке статей расходов появилась ещё одна строка с названием этого объекта.
С минуты на минуту объявят посадку. Зина словно тень всегда рядом со мной.
«Трень-брень-трень», — деликатно вибрирует телефон. Нашёл, мля, время! Достаю. Не всегда отвечаю на звонки, например, с неизвестных номеров. Но на этот ответить придётся. На Зину можно не оглядываться, любой бы — и я в том числе — в последнюю очередь предположил, что она способна на такую деликатность. Однако отсаживается дальше, метров на десять. Сейчас можно, народу вокруг мало. Это не Шереметьево, где каждую минуту садится или взлетает самолёт.
— Да, Алис, — стараюсь говорить приветливо, но голос всё равно сухой.
— Здравствуй, Вить, — делает паузу, то ли ждёт ответного приветствия, то ли не решается продолжать. — А ты когда к нам приедешь?
Теперь я делаю паузу. Мне надо подумать.
— Могу задать тебе тот же самый вопрос. И отвечу тебе точно так же, как и ты.
Чувствую, насколько туго вращаются шарики в её голове. Она не дура, конечно, обычная девчонка. Не интеллектуалка, точно. И ребус этот несложный раскусить не может. Поэтому переводит стрелки: