Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец"
Шрифт:
– Информация, угрожающая безопасности системы?! Что за чушь?!
– Без эмоций. Да, такая информация содержится у тебя в памяти гуманоида. Поэтому прекрати сопротивляться, это бесполезно. Дай мне выполнить задание согласно закону, и ты останешься бессмертным.
– А если я не захочу?
– Тогда я получу его память после твоей смерти, возьму на работу нового Жнеца, а тебя уволю.
'Ему очень нужна память Ноя, - понял Жнец.
– Он торопится, чего-то боится. Учредитель напуган?! Значит, дело серьёзное. После смерти Ноя всё равно ведь получит память, чего ему бояться? А, я понял. Время поджимает, информация нужна срочно. Ну нет, начальничек, ничего я тебе не дам. А вытащить силком почему-то не хватает у тебя мочи. Почему?' Жнец пытался вспомнить. Из ментальной сферы пришёл ответ:
– Ничего у тебя не выйдет, начальник, - злорадствовал Жнец.
– Окошки тут узкие.
'Он залезет на корпус. Всё равно до меня доберётся', - жадно глотая воздух, подумал он. Нажим щупалец ослаб, но не настолько, чтоб вырваться. Попало головоногому из водомёта под мантию? Хорошо бы, подумал Жнец, но сразу же понял - нет. Радоваться нечему. Грязно-бурое щупальце толщиной с мачту шарахнуло в лобовое стекло. Трещины, трещины! 'Электра' зарылась носом, потом осела. 'Он лезет верхом на корпус, хочет лицом к лицу. Надо позвать...' Жнец не смог крикнуть, в рот сунулась слизкая гнусь. Щупальце? Всё-таки он меня задушит, отвлечённо подумал Жнец. Глотку свело спазмом, он сжал челюсти. Что-то хрустнуло в зубах, брызнуло, потекло... 'Кто ещё кого перекусит', - задыхаясь, думал Жнец. Пелена перед глазами, звон в ушах. И вдруг: 'Данг!' - что-то ударило 'Да-да-данг!' 'Да-данг!'. Как сквозь вату Жнец услышал стекольный дребезг, крик, но слов не разобрал. Заметил: руки свободны. Желудок свело спазмом. Жнец увидел зелёные потёки на белом корпусе 'Электры', и его стало выворачивать наизнанку рвотой. Он выблевал остатки откушенного щупальца, рыбью кровь, но остановиться не мог. Неудержимая рвота. Он кашлял, отплёвывался, пытался понять, что произошло. Немного погодя увидел, что лежит животом на борту, выставившись из окна кокпита по пояс.
– Ты как, сынок?
Жив, подумал Жнец. А начальник?
Он поискал и нашёл. Труп не успел затонуть, плыл по течению, но заметно отставал. Погружался. Мешок со щупальцами. Аскаск эс венир, подумал Жнец, потом припомнил: Леи клани Акиле... Клани! Сердце от жалости сбилось с ритма. Клани! Сын! Кто убил его?!
– Сынок, ты в порядке?
– спросил Спиро. Стоял на палубе у кокпита, схватившись за поручень, в правой руке держал уродливую чёрную палку с прямоугольными наростами. Автомат.
– Ты... убил его?
– с ненавистью выдавил Жнец. Жалко вышло, жалобно даже. Спиро не заметил угрозы.
– Замочил гада, - похвастался он.
– Как увидел, что он к тебе подбирается... Ну, думаю, голыми руками сейчас порву. Дурак, чуть было всё не испортил. Зачем голыми руками? Зря что ли я вожу с собой эту штуковину? Полезная машинка, в рожке двадцать пять патронов. Пока за ней бегал, тот гад выполз на корпус. Ну я и всадил ему промеж глаз. Выпустил весь рожок прямо в сердце, или что у него там. Всё разворотил к матери, от глаз до самой жабьей жопы. Все мозги вышиб.
Жнец был в бешенстве. Вот сюда старикашку ударить, подумал он. Потом свалить в воду.
– Ты как всё-таки, сынок?
– спросил Спиро, наклонившись.
– Всё цело? Вид у тебя не очень.
Что я делаю, ужаснулся Ной, зачем мне его убивать? Он жизнь мне спас! Жизнь за жизнь, холодно заметил Жнец, и отрешился от головоногой памяти, чтоб не мешала.
– Всё в порядке... отец, - сказал он. Улыбнулся, попробовал поднять руку, но в неё как раскалённый гвоздь воткнули. В плечо и до самого позвоночника. От боли Жнец потерял сознание.
Последний сноп
Ксения молчала, пока этого человека вносили в дом и устраивали для него в комнатушке Эми ложе. Спиро сказал: 'Там не жарко, можно проветривать, ему нужен свежий воздух. А Эми пока переедет ко мне, если не возражает'. Эммануил не возражал, он был в полном восторге: это ведь можно будет вечерами донимать деда расспросами. Ксения ни полслова не проронила, когда Спиро отдал половину
– Как-нибудь переживём светлое время, а после заката я опять выйду в море. Проживём, мир не без добрых людей'. Доктор кивал, пересчитывая терранские пёстрые бумажки, соглашался - мир не без добрых людей. Ксения ничего ему не сказала, да и сказать-то нечего, всё сделал на совесть, а что не будет этот бедняга в полной мере владеть рукой, так ведь бывает и хуже, гораздо хуже. Пререкания Антониадиса с мрачным типом из береговой охраны Ксения слушала молча, не возразила даже тогда, когда Спиро заставил её расписаться в протоколе опознания - подтвердить, что да, человек этот действительно приходится Спиридону Антониадису сыном и зовут его Ираклием Антониадисом. Как этот человек попал на Террану, Ксения не знала и не хотела знать, о чём и сообщила представителю администрации в ответ на вопрос, заданный в частном порядке. Пока в доме толклись чужие люди, Ксения помалкивала, упрёки высказывала односложно или вовсе не высказывала. Дождавшись, пока все они наконец ушли, отослала Эманнуила к дяде Ларри в слесарные мастерские, чтобы хоть до ужина не любопытничал: 'Ма, кто он?' 'Ма, что у него с рукой?' 'Ма, правда, что его прикусил головоногий?' 'Ма, ма, а можно я в следующий раз выйду с дедом в море?' 'Ма, а правда, бабушку звали Электрой?' 'Ма, почему ты всё время молчишь?' Но когда в доме не осталось никого, кроме неё, Спиро и этого человека, сдержаться она не смогла. Есть предел терпению. Никто ведь чужой не услышит. Человек этот, если верить доктору, очнётся не раньше чем через двенадцать земных часов, и то если не вколоть ещё одну дозу, а Спиро... Пусть слышит.
– Зачем ты его сюда притащил?
– спросила она.
Сидела рядом с увечным на краешке кровати, сложив на коленях руки. На Спиро не посмотрела, даже головы не повернула в его сторону. Он стоял рядом, мял в руках испачканное какой-то жёлтой медицинской дрянью полотенце.
– А куда мне его тащить?
Вопрос резонный, действительно - куда? Человеку в таком положении нужен уход, было бы странно - спасти его только для того, чтобы вышвырнуть на улицу сразу после операции. Спиро подождал ответа малое время, потом собрался с духом и спросил:
– Ты его знаешь?
Ксения подняла голову, Спиро увидел её лицо. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
– Знаю ли я его? Это же твой сын, Спиро, ты сам только что втолковывал тому мерзавцу. И меня расписаться заставил. Знаю ли я его! Если он тебе сын, и если Эммануил тебе внук, могу ли я его не знать? Могу ли я не знать человека, с которым спала? Что я, по-твоему, трахалась с ним, не спрашивая имени? Ты ведь не считаешь меня шлюхой, правда?
Настал черёд Спиро мучиться молча.
– Знаю ли я этого человека?
– спрашивала себя Ксения. Смотреть на неё было страшно, потому что лицо у неё было такое, словно расхохочется прямо сейчас.
– Знаю ли... Я его не-на-ви-жу!
– Ксения, Ксения, - бормотал Спиро, вид у него был пришибленный.
– Ну что мне было делать? Он говорил, что его зовут Роберт Корк, а Роберта Корка вчера наградили посмертно. Я его вытащил один раз, а потом... Ещё раз. Что же было делать? Выбросить за борт? Сдать властям?
– Он такой же Роберт Корк, как... Но теперь он у нас тут будет Ираклием. Трогательное воссоединение семьи. Ты знал, что я ему сказала, когда мы виделись в последний раз?
Спиро не сразу ответил, во рту стало сухо. Надежда хорошая штука, пока она есть. Ксения знает этого человека, он отец Эммануила.
– Я не знал.
– А! Значит, он не сказал тебе, что я выставила его на все четыре?.. Не сказал, что ноги его хромой не должно быть в моём доме?!
– Я не знал, Ксения. Мы как-нибудь всё устроим. Он отлежится, чуть-чуть подживёт рука, и тогда мы его как-нибудь переправим... а всем скажем...
– Рука его, нога его!.. Мне безразлично, что мы скажем всем. Ответь лучше, что мы скажем Эми сегодня за ужином, когда мальчик опять спросит, кто этот дядя? Не отворачивайся, говори. И ещё вот что: как ты будешь теперь искать своего сына, если ты его уже нашёл? Скажешь людям, что это его пропавший брат-близнец? Похожий на него, как я на Толстого Олафа.