Косые тени далекой земли
Шрифт:
Теперь же, узнав от Окадзака содержание документа во всех деталях, Риэ пришла в сильное возбуждение.
Выяснила она следующее: вполне вероятно, что часть испанского золотого запаса, отданного во время гражданской войны на сохранение России, а именно сто ящиков с золотыми слитками, оказалась невостребованной и была спрятана где-то на испанской земле.
Кадзама наверняка был прав, когда, говоря с ней по телефону, предположил, что именно эту тайну и имел в виду Хоакин в своей песне, которую спел в кабаке в конце своей программы.
Но если это правда,
Пригодится эта информация Рюмону в его поисках Гильермо или нет, Риэ не знала, но известить его, пожалуй, все же стоило.
Кадзама сказал ей, что они с Рюмоном остановятся в Ронде в гостинице «Рейна Виктория». Риэ решила обязательно дозвониться до них и сообщить им эту информацию.
Риэ как раз вымыла и убрала рюмку из-под шерри, когда раздался мелодичный звонок домофона.
Она подняла трубку и услышала знакомый голос:
– Это я, Барбонтин. У меня к тебе разговор. Я пришел один и не стану требовать, чтобы ты меня впустила.
– Ладно, говори тогда через интерфон.
– Да никакого серьезного разговора и нет. Не сходишь со мной куда-нибудь посидеть, чайку выпить?
Риэ взглянула в выходившее на внутренний дворик окно.
Дождь, моросивший еще с рассвета, усилился и хлестал в окно.
– Ты что, хочешь вытащить меня из дома в такой дождь?
– Я и зонт принес.
Риэ вздохнула:
– Ну хорошо. Подожди немного.
Выйдя на улицу, она увидела поджидавшего ее Барбонтина. В руках он сжимал дешевенький белый зонтик, и на лице у него было выражение Маккенроя, только что проигравшего первый сет.
Дождь лил как из ведра, и над мостовой плотным туманом стояла водяная пыль. Время от времени дул ветер. Последние дни небо было пасмурное, и погода, как и бывает в Мадриде, была неустойчивая.
Сдвинув зонты, они дошли до того кафе на площади Санта-Ана, где на днях уже были.
На Барбонтине была надета голубая спортивная рубашка в клетку, тонкая шерстяная куртка желтого цвета, джинсы и кроссовки, и, глядя на него, никто бы не сказал, что он – следователь из полиции.
Они выбрали столик у окна.
Стрелка часов едва перевалила за десять, и музыкальный автомат еще молчал. Принесли кофе.
– Я только что ходил в пансион к Кадзама, – проговорил Барбонтин недовольно, – а он опять куда-то запропастился.
– Он сейчас в Ронде.
Барбонтин выпучил глаза:
– Как в Ронде? Ему же сто раз было сказано – никуда не уезжать из Мадрида!
– Он, между прочим, никуда не сбежал. Он должен был остановиться в гостинице
«Рейна
Барбонтин прикурил и недоверчиво взглянул на нее.
– И с какой стати он вдруг потащился в такую глухомань?
– К твоему сведению – просто в качестве провожатого господина Рюмона.
– Рюмон… А, тот японский журналист, что ли?
– Именно. Ты ведь слышал вчера, что Рюмон приехал в Испанию разыскивать одного японца, который сражался добровольцем во время гражданской войны?
Барбонтин хмуро почесал щеку:
– Ну, это-то я слышал. А вот про Ронду – нет.
– Понимаешь, вчера в Ассоциации отставных солдат Иностранного легиона нам сказали, что один боевой товарищ этого добровольца живет сейчас в Ронде. Вот они и поехали разыскивать его.
– А как его зовут?
– Хасинто Бенавидес.
Барбонтин стряхнул пепел на пол.
– Неужели вы и правда ходили в Ассоциацию только ради этого?
– Разумеется. И сколько бы ты ни старался приписать Кадзама членство в ЭТА, у тебя все равно ничего не выйдет. Лучше бы взял и разузнал, что связывает майора Клементе с тамошним начальником секретариата. Его, кажется, Торрес зовут.
Лицо Барбонтина посуровело. Он отпил немного кофе.
– Тебе обязательно нужно связать майора с ГАЛ, да?
Риэ тоже пригубила кофе.
– Да ведь на него указывают все улики. Между прочим, это ты надоумил меня, что Иностранный легион связан с ГАЛ.
Барбонтин раздраженно бросил сигарету на пол и растер ее ногой.
Внезапно он переменил тему:
– Вчера вечером случилось одно неприятное происшествие. Ты, может, видела по телевизору или в газетах.
– Я ни сегодня, ни вчера новостей не видела. Наклонившись к ней, Барбонтин проговорил, понизив голос:
– На улице Принсипе де Вергара, в своем доме, был убит второй секретарь советского посольства, некий Михаил Жаботин.
– Приношу свои искренние соболезнования. То есть хотела бы принести, только вот не знаю кому. Мне-то какое до этого дело?
– Жаботин был не просто второй секретарь. На самом деле он занимал высокий пост в КГБ.
Риэ отпрянула:
– Но, прости, к КГБ я точно никакого отношения не имею.
– Ты, наверно, знаешь, что КГБ финансирует и поставляет оружие антиправительственным организациям многих стран.