Кот и мышь

Брэнд Кристианна

— А письма?

Катинке внезапно представились красные руки, лежащие на крахмальном белом фартуке.

— В первом письме она спрашивала о лосьоне, снимающем загар с рук. Потом она написала, что...

Карлайон отвесил иронический поклон в сторону миссис Лав.

— Если я правильно помню вашу историю, она написала, что влюблена в мужчину старше ее на десять лет. При всем моем уважении...

— Да, но фраза выглядела так: «Мужчине, которого я люблю, больше тридцати». Но почерк был ужасно неразборчивым, а когда девушки пишут нам о «разнице в возрасте», как мы это официально именуем, они всегда влюблены в мужчин старше

себя. Поэтому мы думали... Но предположим, она написала, что объекту ее страсти не «больше тридцати», а «только тридцать» и что он на десять лет моложе ее... — Тинка повернулась к миссис Лав. — Я не верю ни в какого Харри. Думаю, вы все это время были сообщницей мистера Карлайона, потому что вы влюблены в него!

Казалось, миссис Лав потеряла дар речи.

— А записка с предложением о встрече? — холодно спросил Карлайон.

Записка Амисты, заманившая бедную Анджелу — хотя нет, в действительности она была дочерью Дея, какой-нибудь Блодуэн, Бронуэн или Майфэнуи, — к пропасти?

Голос Катинки начал колебаться вместе с ее уверенностью.

— Девушка могла заподозрить, что вы ничего не предпринимаете с целью восстановить ее лицо, потому что это не соответствовало бы вашим планам. Она хотела посмотреть на себя в зеркало, а потом передать мне кольцо в качестве какого-то знака. В тот день она попробовала передать мне его в холле, завернутым в бумагу, на которой, возможно, было написано какое-то сообщение. Миссис Лав сказала, что она всегда носила кольцо, «когда играла». Ну, играть можно не только в игру — это относится и к актерству. Я легко могла бы отследить актрису, которая всегда носила на сцене кольцо-сфинкс.

Тинка в упор смотрела на их лица — красное лицо миссис Лав, напряженную и сердитую физиономию Дея Трабла, холодное насмешливое лицо Карлайона. Теперь, когда снова наступило молчание, кошмар начнется опять... Даже голубовато-белое лицо отодвинулось от окна, истаивая, как улыбка Чеширского кота... Но, слава богу, оно вновь появилось в дверях — дружелюбное, улыбающееся лицо инспектора Чаки.

— Вижу, у вас веселая компания, мисс Джоунс! Я встретил у часовни мисс Эванс, и она сказала мне, что вы одна. Я решил заглянуть сюда и поболтать с вами, но нахожу здесь целое общество! — Он стряхнул воду со шляпы на линолеум холла. — В добром старом Пентр-Трист по-прежнему льет как из ведра. — Его чудовищное валлийское произношение никогда не казалось Тинке более приятным.

Миссис Лав не обращала на него внимания. Она вновь обрела дар речи и использовала его на полную катушку. Такого набора злобной лжи и невероятной чепухи миссис Лав не слышала за всю свою жизнь. Обвинения в убийстве и нанесении увечий явно прошли мимо нее, но подозрение в безответной страсти к мистеру Карлайону возмутило ее до глубины души. А ведь Харри терпеливо ждет ее в Лондоне!

— А как же Амиста? — спросил инспектор Чаки, с удовольствием подливая масло в огонь.

— Амиста! По-вашему, я могла писать всякую чушь в дрянной женский журнальчик? Если хотите знать мое мнение, она сама Амиста и всегда ею была! Пронюхала о бедной миссис Карлайон и состряпала целую историю, чтобы проникнуть в дом, как всегда говорил мистер Карлайон, отправив себе несколько писем для большей убедительности!

— А последняя записка, которой миссис Карлайон заманили к пропасти?

Хотя Катинка без колебаний обвинила миссис Лав, та отозвалась с виноватым видом:

— Ну, такого

я бы не сказала о мисс Джоунс.

— Была ли эта записка в действительности? — заговорил Карлайон. — Кто ее нашел? Эта женщина и мисс Эванс, но мисс Эванс не в счет — она сделает все, что ей скажут. Они первыми оказались рядом с телом. Откуда мы знаем, что они не сговорились между собой, прежде чем подоспели остальные? Если Анджела еще была жива, они могли быстро нацарапать эту записку и вложить ей в руку.

— Но она была мертва! — Подумав о дважды изувеченном теле, Тинка добавила: — Бог не допустил бы, чтобы она не умерла в тот момент, как коснулась земли.

— Согласен. — Карлайон опустил голову.

— Да и зачем мне выдумывать эту историю? Зачем красть кольцо?

Он сразу же поднял голову.

— Ваша история начала выдыхаться. Вы собрали урожай на смерти, но после добавить было почти нечего — дознание оказалось скучным. Несомненно, вы предвидели это заранее, поэтому прихватили кольцо, рассчитывая еще на два абзаца, снабженных фотографиями...

На фоне обоев с алыми розами лицо Карлайона было белым как мел, а его бледные губы брызгали ядом.

— Скажите мне вот что. — Катинка посмотрела ему в глаза. — Хоть в одной газете появилась даже одна строчка, которую не мог бы написать любой местный репортер? Разве я сообщила в какую-нибудь газету хоть слово о жизни или смерти миссис Карлайон?

— Еще нет, — ответил Карлайон. — Но ведь вы работаете в еженедельном журнале, не так ли? Полагаю, для него уже готова подробная статья. Когда она появится?

Катинка признала свое поражение.

— Ладно, сдаюсь. Не было никакой Амисты. Я все выдумала — корпела над этим месяцами с целью проникнуть в дом, где существовал материал для сенсации в прессе, о котором я никак не могла знать, способствовала развитию событий, чтобы написать статью подлиннее, которую я так и не отправила, и, наконец, заманила бедную девушку в смертельную ловушку и убила ее, чтобы создать очередную сенсацию, которой не воспользовалась. — Она повернулась к инспектору Чаки. — Какой мне был смысл выдумывать Амисту? Только потому, что я единственная, кто знал о ней, они все и вы тоже уверены, что она никогда не существовала.

Мистер Чаки задумчиво выпятил нижнюю губу, глядя на нее поверх воображаемых очков.

— Право, мисс Джоунс, вы недооцениваете полицию Суонси! Я знаю об Амисте не меньше вас — а может быть, и больше.

— Вы знаете, кто она такая?

— Мы, местные ребята, не теряем времени даром, — беспечно произнес Чаки. — Мы затребовали письма из вашего лондонского офиса и проверили их на предмет отпечатков пальцев — никаких сложностей, обычная любительская возня с серым порошком! И, разумеется, печать с красно-золотым сургучом — ее мы тоже поискали.

— Какого черта вы не сказали мне, зачем хотите обыскать мой дом? — спросил Карлайон. — Я бы проявил больше желания сотрудничать.

По тому, как он смотрел на Катинку, как говорил с ней и о ней, было очевидно, что ей не стоит о нем думать. И все же, если бы можно было доказать ему раз и навсегда, что Амиста не являлась частью ее коварного замысла...

— Ради бога, инспектор, скажите, вы нашли печать?

— Не то чтобы нашел, но я знаю, где она — или, по крайней мере, могу догадаться. В ваших умозаключениях, мисс Джоунс, вы были недалеки от истины. Психология — великая вещь. — Он посмотрел на миссис Лав.