Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
– Не у нас. Разве только недобросовестный антиквар всунет профану чиппендейл девятнадцатого века за восемнадцатый или какой-нибудь художник намалюет на старом холсте что-то простенькое и выдаст за ранний американский примитив… О более крупных подделках я не слыхала… Как вам нравится фруктовый кекс? Его испек один из моих покупателей, Роберт Маус.
– Адвокат?
– Вы его знаете? Он превосходно готовит.
– Это не он ли был поверенным Энди? Слишком известная личность для мелких хламтаунских дел, – заметил Квиллер.
– Роберт – увлеченный коллекционер
– А как служитель закона он не интересовался так называемым несчастным случаем с клиентом?
Мэри взглянула озадаченно:
– Вы все еще занимаетесь этим?
Квиллер решил быть искренним. Он устал слушать о превосходных качествах Энди от всех женщин Хламтауна.
– Вы знаете, что именно Энди вызвал полицию, когда Кобб в очередной раз пошел обчищать дом?
– Нет, не могу поверить…
– Но почему он настучал на Кобба, а не на Расса или каких-нибудь других антикваров? У него был зуб на Кобба?
– Я не…
– Возможно, Энди даже угрожал Коббу – угрожал, что расскажет Айрис о его побочных связях. Мне неприятно говорить это, Мэри, но ваш покойный друг Энди совал нос не в свои дела. Или преследовал своекорыстные цели, расценив визиты Кобба к Клатре как вторжение на чужую территорию.
Мэри покраснела:
– Так вы и об этом узнали!
– Извините, – ответил Квиллер. – Я не хотел вас смутить.
Она пожала плечами, причем очень привлекательно:
– Я знала, что Гланц встречается с Клатрой. Из-за этого мы и поссорились в ту ночь, когда он погиб. Мы с Энди не были по-настоящему привязаны друг к другу. У нас было взаимопонимание, даже не взаимопонимание, скорее договор. Но, боюсь, я стала предъявлять на Энди слишком большие права. – Она протянула руку и выключила лампу. – Ваше колено уже достаточно прогрелось. Как ощущение?
– Лучше. Гораздо лучше. – Квиллер начал набивать трубку. – Когда Энди вышел от вас в тот вечер, чтобы встретиться с покупателями, какой он пошел дорогой?
– Через заднюю дверь, по улице – к черному входу в свой магазин.
– Вы пошли к нему той же дорогой? Никого не видели на улице?
Мэри метнула на Квиллера быстрый взгляд:
– Кажется, нет. Может, там и был кто-нибудь из обитателей меблированных комнат, но они скользят по улице, точно привидения.
– Сколько времени прошло с ухода Энди?
Она заколебалась:
– Ну… Где-то около часа… Еще кекса, Квилл?
– Спасибо. За это время покупатели могли прийти, обнаружить, что парадная дверь заперта, и уйти – не подозревая, что в задней комнате лежит труп. До их прихода кто-то мог последовать за Энди через черный ход – тот, кто видел, как он вернулся от вас… Давайте посмотрим, сколько зданий между вашим домом и магазином Энди.
– Дом Расса, магазин всяких мелочей, потом мой дом, а потом меблированные комнаты, где магазин Бена.
– Кстати, последний и ваш собственный – они похожи на тот дом, где магазин Энди, верно? – спросил Квиллер. – Только поуже, да?
– Вы очень наблюдательны. Все три построены одним семейством.
– Я знаю, что Расс живет над своей
– Нет. Стэнли – парикмахер.
– Интересно, откуда у Расса столько денег? Дом принадлежит ему, он ходит в туфлях, сшитых на заказ, имеет аудиоаппаратуру стоимостью двадцать тысяч долларов, держит белый «ягуар»… У него что, полоса везения? А считал ли Энди его кристально честным?
Может, он собирался шантажировать Расса?.. Откуда же все-таки у Пэтча такие доходы? Побочная работа?
– Могу сказать только одно: работает он много. Иногда я слышу шум его станка и в три часа ночи.
– Интересно… – Квиллер замолчал, разжигая трубку. – Интересно, почему Расс мне сегодня солгал. Я спросил его, был ли он в доме Элворта, он ответил – нет. А я могу поклясться: костыли и белые туфли там побывали!
– Антиквары очень чувствительны, когда разговор касается источника прибыли, – объяснила Мэри. – Считается плохим тоном спрашивать, где человек приобрел ту или иную вещь, и если вам вообще ответят, то никто не обязан говорить правду. Рассказывать же о сокровищах на бабушкином чердаке считается и вовсе непозволительным.
– Замечательно! И кто же устанавливает эти правила?
Мэри снисходительно улыбнулась. Квиллер нашел улыбку очаровательной.
– Тот же, кто дает газетчикам право вторгаться в личную жизнь граждан.
– Один – ноль в вашу пользу.
Они посмотрели друг на друга с явной симпатией:
– Да, я говорила вам, что нашла двадцать долларов?
– Везет же некоторым! – воскликнул он. – Где вы их нашли?
– В кармане свитера, того, что был на мне в ту ночь. Свитер запачкался в крови, я свернула его и запихнула в шкаф. На днях женщина, которая у меня убирает, вытащила свитер, чтобы постирать, и обнаружила в нем двадцать долларов. Только тогда я и вспомнила…
– Что именно?
– Что я нашла купюру в мастерской Энди.
– Вы хотите сказать, что нашли деньги на месте происшествия? И подобрали их? Неужели вы не понимаете, что скрыли улику?
Мэри пожала плечами с очаровательно виноватым видом:
– Я все-таки дочь банкира.
– Купюра была сложена?
Она кивнула.
– Каким образом?
– Вдоль, а потом пополам.
– Энди так складывал деньги?
– Нет, у него был бумажник.
Квиллер неожиданно повернулся:
– Коко, отойди от этой лампы!
Кот, тайком забравшись на столик, терся мордой о выключатель светильника, расписанного розами. И тут Квиллера озарило; он пригладил усы мундштуком.
– Мэри, кто были те люди, которые приходили посмотреть на лампу… на люстру?
– Не знаю. Энди просто сказал, что женщина из пригорода приведет мужа.
Журналист наклонился к девушке:
– Мэри, если Энди снимал люстру с потолка, выходит, покупатели ее уже одобрили! Энди снимал ее, чтобы они могли забрать товар! Неужели вы не понимаете? Если это был несчастный случай, он произошел на глазах у супружеской пары из пригорода! Почему они не вызвали полицию? Кто они? Были ли они там вообще? А если нет, то кто?