Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
Мэри снова выглядела виноватой.
– Наверное, можно вам признаться – теперь… Я ходила к Энди два раза. Когда я пришла в первый раз, он был не один…
– Вы узнали этого человека?
– Да, но я боялась говорить…
– Кого вы там видели, Мэри?
– Энди и Си-Си. Они спорили. Поэтому и боялась: вдруг Си-Си заметил меня? Вы не представляете себе, какое облегчение я испытала, когда этим утром услышала о его смерти. Я знаю, так нельзя даже думать, но…
– Вы боялись его? Почему?
– Как вам сказать… После той ночи и начались таинственные телефонные звонки.
– Так я
– Где-то раз в неделю – всегда один и тот же голос, явно искаженный. Звучал как театральный шепот – хриплый, задыхающийся.
– И что говорили?
– Всегда что-то глупое и мелодраматичное. Туманные намеки на смерть Энди. Туманные предсказания опасности. Теперь, когда Си-Си нет, я уверена, что звонки прекратятся.
– Не будьте так уверены. Той ночью в мастерской Энди находился еще один человек – тот, кому принадлежали ваши сложенные двадцать долларов… Интересно, а как складывает деньги Бен Николас?
– Квилл…
– А женщина стала бы складывать банкноты вдоль?
– Квилл, – без улыбки произнесла она, – вы ведь это не серьезно? – И, твердо посмотрев журналисту в глаза, добавила: – Я не хочу, чтобы смерть Энди стала предметом сенсации и разбирательства.
– Почему вы этого не хотите?
Мэри отвела взгляд:
– Предположим, вы продолжите расследование… И предположим, что это убийство… Тогда вы сообщите об этом полиции, правда?
– Конечно.
– Будет суд.
Квиллер кивнул.
– И раз тело нашла я, мне придется выступать свидетелем. И тогда – конец! – Она соскользнула с качалки и встала на колени рядом с ним. – Квилл, это будет конец всему, ради чего я живу! Газеты… Отец… Ты не знаешь, что произойдет!
Квиллер выпустил из рук трубку, и она со стуком упала на пол. Журналист всмотрелся в лицо девушки.
– Я не хочу газетной шумихи, – продолжала она. – Ты не знаешь, что значит имя для моего отца! А ведь будет скандал! Оставь все как есть, – умоляла Мэри. – Энди больше нет. Никто не вернет его. Не копайся больше в этой кровавой истории, Квилл. Пожалуйста! – Она взяла журналиста за руки, не сводя с него расширенных умоляющих глаз. – Пожалуйста, сделай это для меня.
Она склонила голову к его руке и потерлась щекой о тыльную сторону его ладони, Квиллер быстро приблизил ее лицо к своему.
– Пожалуйста, Квилл, скажи мне, что бросишь это дело.
– Мэри, я не…
– Квилл, прошу тебя, пообещай…
Ее губы были совсем близко. Секунду они оба не дышали. Время остановилось. И тут раздалось:
– Гррроуррр… йооуууу!
Потом шипение:
– Ххххххх!
– Гррроуррр! Оуф!
– Коко!!! – закричал мужчина.
– Ак-ак-ак-ак-ак-ак!
– Юм-Юм!!!
– ГРРРРР!!!
– Коко, перестань сейчас же!
Шестнадцать
Ночью Квиллеру снился Ниагарский водопад, и, когда шум падающей воды окончательно разбудил его, он в замешательстве посмотрел по сторонам. Ревел поток, стремительный, бурный. Потом со вздохами и стонами вода остановилась.
Квиллер сел в кровати-лебеде и прислушался. Через некоторое время шум послышался
Постепенно в одурманенный дремотой мозг проникла догадка: канализация! Старая канализация в старом доме! Но почему она работает посреди ночи? Квиллер заковылял в ванную.
Он включил свет. На краю ванны в стиле барокко, балансируя, стоял Коко и держал лапу на фарфоровом рычаге старомодного сливного бачка, не сводя пристального близорукого взгляда с хлещущей воды. Юм-Юм сидела в мраморной раковине и щурилась от внезапно вспыхнувшего света. Коко еще раз нажал на рычаг и зачарованно стал смотреть, как вода бурлит, хрипит, клокочет и, наконец, иссякает.
– Ах ты мартышка! – сказал Квиллер. – Научился пользоваться ватерклозетом?
Он и сердился за прерванный сон, и гордился способностями кота в области механики. Журналист вытащил пронзительно вопившего и извивавшегося Коко из ванной и бросил его на подушки кресла.
– Зачем ты это делал? Оживлял мышь Юм-Юм?
Коко торопливо вылизывал взлохмаченную шерсть, словно ее осквернили чем-то неописуемо мерзким.
По зимнему небу крался угрожающий желто-серый рассвет; природа изобретала новые способы ведения войны. Открывая для котов банку фарша из моллюсков, Квиллер планировал свой день. Во-первых, он хотел узнать, как Бен Николас складывает купюры. Во-вторых, весьма любопытно, как красное перышко перекочевало с твидовой шляпы на шелковый цилиндр. Квиллер спросил об этом Коко, но тот только сощурил один глаз. Что касается снежной лавины, то он уже обсудил это с Мэри, и у нее нашлось правдоподобное объяснение: в мансарде над магазином Бена расположены меблирашки, и там, естественно, включено отопление, вот почему снег сошел раньше, чем везде.
Вчера он чуть было не пообещал Мэри прекратить свое неофициальное расследование. Просто не успел – отвлек кошачий концерт. Потом, успокоившись, он сказал: «Доверься мне. Я не сделаю ничего, что причинит тебе боль». И она опять оживилась. В общем, все было прекрасно. Мэри даже приняла его приглашение на вечеринку, но сказала, что пойдет в пресс-клуб как мисс Даксбери – а не Мэри Дакворт, антиквар, – потому что журналисты узнают ее.
Однако перед Квиллером по-прежнему стояла дилемма. Оставить расследование – значит уклониться от выполнения того, что он считал своим долгом, продолжить – значит причинить вред Хламтауну, а этот нелюбимый пасынок городского совета нуждался в защитнике, а не противнике.
Ко времени открытия магазинов и выходу Квиллера из дому природа изобрела-таки еще одну военную хитрость: сырость, сырость, пробиравшую до костей. Она плюхнулась на Хламтаун, словно заплесневевшая тряпка для мытья посуды.
Сначала журналист решил посетить лавку Бена, но магазин был закрыт.
Тогда Квиллер направился в «Антик-технику», и не зря: за все время пребывания журналиста в Хламтауне тот впервые оказался открыт. Когда посетитель вошел, из склада, расположенного в задней части дома, широко шагая, появился Холлис Прантц, одетый довольно мрачно, с малярной кистью в руках.