Котенок 2. Охота на Лигра

Грин Агата

Липкое пятно неизвестного происхождения оказалось прямо перед моим носом. Я упала первой, да еще и так неловко — какой кошмар! Подняться нужно было сразу, и быстро, но я притормозила на какую-то секунду, и этой секунды Пиве хватило. Она пнула меня по ребрам так, что меня перевернуло, и я ощутила каждый шов на ее ботинках.

Кажется, пара ребер сломаны. Плевать! Злость и унижение от падения сделали меня нечувствительной к боли и более агрессивной. Я резко выбросила вперед ногу и сумела достать Пиву — удар, пришедшей в колено, заставил ее упасть рядом со мной.

— Пи-и-и-ва! — заорал обожатель из ее свиты, подбадривая,

и его поддержали остальные. — Пи-ва! Пи-ва! Пи-ва!

Орионка хорошо получила по колену, но все же попыталась встать. Я не дала ей этого сделать, зацепив рукой, и подтянула к себе, как для объятий. Мне нужно добраться до ее шеи; я знаю, куда надавить, чтобы лишить человека сознания. Стараясь блокировать ее удары руками, я тянулась к ее шее.

Пива боднула меня лбом, желая расквасить нос, но так как мы, сцепившись, катались по полу и наше положение было неустойчивым, удар пришелся выше, в лоб. И какой удар! В глазах потемнело от «лобового столкновения», на какое-то время я перестала видеть хотя бы что-то — мир потонул в темной плавающей мути. Но руки мои все так же тянулись к ее шее… пальцы сомкнулись, наконец, на искомом… новая боль «порадовала» нервные окончания: шею орионки украшало шипастое ожерелье. Я не увидела это ожерелье из-за высокого ворота ее куртки и потому так не вовремя поранилась.

Пива воспользовалась моментом моего замешательства: всадила кулак в то же место, куда ранее пнула. О, мои многострадальные ребра… Одним ударом она не ограничилась, стала бить в одно и то же место снова и снова. Но и я была упряма — не обращая внимания на впивающиеся в кожу ладоней шипы ожерелья и удары, сдавливала ее шею.

Боль, крики зрителей, адреналин сплелись в сумасшедшую реальность, в которой существовала только яростная жажда победы. Мои пальцы соскальзывали из-за крови, я вновь и вновь напарывалась на шипы ожерелья, но давила, давила… Глаза Пивы были широко открыты и полыхали серым огнем, но она уже задыхалась, хрипела, а руки били уже беспорядочно и слабо.

«Что ты творишь, Кэя?» — ужаснулось что-то во мне, и мои пальцы дрогнули. Я осознала, что душила ее всерьез, чтобы убить.

— Дави-и-и-и! — все так же орали вокруг, и подначивали к убийству той, которую так превозносили.

Я ослабила нажим, дала Пиве глотнуть воздуха, и, когда она получила несколько спасительных доз кислорода, нажала на нужную точку ее шеи. Ее глаза закатились, и она потеряла сознание. Но дышала, слава Звездам!

— Ми-и-ика! Ми-ка! Ми-ка! — слышалось теперь.

Откатившись от Пивы, я встала, как пьяная, и таким же пьяным взглядом провела по людям, которые даже не догадывались, насколько страшными для меня были эти последние минуты.

— Мика Тайлер — победительница! Скирта — ее! — объявил мужчина, стоящий ближе всего ко мне, и ни у кого среди присутствующих не возникло желания оспорить эти слова.

Он что-то еще сказал — я не поняла, что именно. Качнулась, ища глазами светлую макушку Локена — лица людей в моем нынешнем состоянии сливались в пятна. Увы, в толпе, скандирующей мое имя, почти у всех были светлые волосы… К счастью, Локен нашел меня сам: сначала я ощутила его руки на талии, а потом услышала успокаивающий голос:

— Все прошло, дыши.

То, что произошло дальше, в памяти осталось искаженным, туманным, приглушенным… Что-то говорили… спрашивали что-то… Кажется,

Локен назвал меня своей подопечной… Мы куда-то шли… Я все глубже увязала в сгущающемся мраке своих мыслей.

Провоцируя Пиву, я даже представить себе не могла, что могу сама над собой потерять контроль. Я так хотела переродиться, стать сильнее, увереннее в себе, что перестаралась и едва не переродилась в убийцу. Откуда во мне взялась эта дикая жажда победы, жажда, стирающая голос разума, требующая переступить за рамки? Еще чуть-чуть и я бы… но ведь чуть-чуть не считается? Я смогла остановиться, значит, я не убийца и не монстр.

Так ведь?

Кто-то осторожно провел по моему лицу чем-то мягким, влажным и восхитительно прохладным. Я открыла глаза. Надо мной был темный потолок. Скосив глаза, я увидела скучно-серые стены, кнопки для выдвигающихся панелей и Скирту. Он сидел рядом на табурете, держа в руке губку; на коленях его была емкость с водой.

Он улыбнулся, заметив, что я пришла в себя, и сказал то ли торжественно, то ли издевательски:

— Приветствую вас, моя госпожа.

— Госпожа? — глухо со сна переспросила я.

— Да, госпожа, — кивнул он. — Вы меня выкупили. Я теперь ваш мужчина.

Какое славное, однако, пробуждение! У меня теперь, оказывается, есть свой собственный мужчина! Я рассмеялась этой мысли. Тогда же выяснилось, что смеяться очень больно. Я приложила руку к туго перетянутому бинтами животу и обнаружила, что мои руки тоже все в бинтах.

— Вас лечуха смотрела, сказала, ничего не сломано, но трещины есть, — сообщил Скирта. — Велела лежать, пока отек не спадет, всякие мазалки дала. Мы б вам регенерационного зафигачили, но у нас нет. Может, Риган найдет на Рынке, притащит.

Я попробовала осторожно переменить положение, но Скирта рявкнул:

— Тих-хо! Куда? У вас бока сине-багровые, а пальцы все исколоты. Спите себе, а если что надо — тут я. Уяснили, госпожа?

— С госпожами в таком тоне не разговаривают, молодой человек.

— Извиняйте, уж как могу, — огрызнулся он.

Я покачала головой — это движение отозвалось болью во всем теле — и посмотрела на парня внимательнее. На вид ему лет восемнадцать-двадцать, причем явно не цветущие двадцать. Худой и жилистый, он, в отличие от Локена, мог бы соответствовать прозвищу «Драный кот». Рост отличный, а вот плечи еще не раздались вширь, к тому же он сутулится. Очень светлые, почти белые волосы обкорнаны и торчат смешным ежиком. Лицо узкое, некрасивое, но характерное — сразу видно, парень непростой и, когда возмужает, будет привлекать женщин харизмой. Да и уже, наверное, привлекает. Иначе что это я так на него долго смотрю?

— Значит, ты Скирта? — спросила я.

— Да. А вы Мика Тайлер, землянка.

— Да.

— У вас были раньше рабы?

— Нет.

— Тогда я ваш первый, — с непонятным мне самодовольством проговорил он, и в глазах его, серых и хитрых, зажглись огонечки веселья.

— Разве ты раб? Ты продавался на аукционе как смертник, да и не ты сам, а твоя жизнь.

— А что, есть разница? Пива купила мою жизнь, вы ее перекупили. Теперь моя жизнь — ваша. Командуйте.

Определенно, здесь что-то не то. Подросток, да еще и мужского пола, в жизни бы никогда не согласился, чтобы им кто-то командовал.