Котенок 2. Охота на Лигра

Грин Агата

Побывав на Тайли, я сочла, что эта планета практически дикая. Но, оказавшись на Тои, поменяла мнение. Здесь даже не было космопорта и входного контроля — сажай космолет, где хочешь, и делай, что хочешь. Но что можно делать на планете, большую часть которой занимают песчаные и каменистые пустыни?

Космолет мы посадили в скалистой местности, в которой угадывались кое-какие признаки присутствия людей. Разглядывая в иллюминатор однообразный бедный пейзаж, я не могла поверить, что здесь можно жить. Скирта, стоявший рядом (после приземления он

помог мне выпутаться из фиксирующих ремней кресла и встать), сказал с гордостью:

— Легендарная планета Тои.

— Легендарная? — переспросила я. — Почему?

Парень возмущенно на меня взглянул:

— Ты что, прикидываешься? Все знают о Тои!

— Очевидно, не все.

Скирта прищурился, подготовил какой-то едкий ответ, но вспомнил — я не из этой системы, и ничего об ее истории не знаю. Лицо парня просветлело:

— А, точно, ты же не наша… Все время забываю. Когда-то здесь, на Тои, жили особенные люди. Они были самыми рослыми из всей галактической семьи созвездия Орион, и самыми могучими. А еще они отличались тем, что имели дополнительный глаз, третий, прямо здесь, — Скирта ткнул себе в лоб чуть повыше бровей. — Некоторые только с одним глазом рождались, и их почитали, как великих чародеев — то есть психокинетиков. Жили эти гиганты в домах, которые вырубали в скалах, и в пещерах. Сеть тоннелей, ходов, лабиринтов вела в подземные города. Говорят, города эти были очень красивы и освещались заряженными энергией драгоценными камнями.

Я снова окинула взглядом открывающийся из иллюминатора пейзаж. Значит, легендарная планета… подземные города… одноглазые психокинетики… Любопытно. Когда я слушала курс по культурологии других рас в универе, нам не рассказывали, что среди орионцев были выдающиеся психокинетики, да еще и гиганты одноглазые.

— Что случилось с ними? — спросила я.

— Чешуйчатые случились.

Я кивнула — ожидаемый ответ. Из всех рас людей более всего от спящих пострадала орионская. Орионцы первыми стали отвергать власть рептилий и их господство — они уничтожали кладки рептилоидов, а рептилоиды в отместку уничтожали орионские планеты, одну за другой. Эта планета, по крайней мере, не заражена и пригодна еще для жизни.

— Значит, ничего не осталось от великолепия подземных городов?

— Ну, — ответил Скирта с грустью, — кое-что осталось — ходы, пещеры. В них сейчас выращивают эти, как их… ну эти…эо-фиговины…

— Эо-ши? — подсказала я. — Накопители энергии?

— Да, точно — эо-ши. Оставшиеся пещеры отлично подходят под хранилища для этих… эо-ши. Так что планета обитаема, да. Все относительно целые пещеры между собой уже дельцы поделили: обустроили по-современному, рабов набрали, чтобы кристаллы выращивать и продавать. Конечно, с позволения Хозяина.

О неведомом «Хозяине» я слышала уже много раз.

— Кто такой Хозяин?

— Тот, кто всем заправляет. Все планеты этой системы — его. Он все контролирует.

— А имя у него есть? Он появляется открыто?

— Имя его мало кто знает. Он дает указания по передатчикам.

Понятно: Хозяин — серый кардинал.

Я отвернулась от иллюминатора и посмотрела на Локена. Он сидел в кресле пилота и стабилизировал состояние двигателей через планшет — после посадки это была обязательная процедура. Панели управления космолетом уже не слепили беспорядочным миганием; светились только несколько датчиков, и почти все рычаги были заблокированы. Тихо жужжал блок жизнеобеспечения

и кондиционирования.

Сейчас все работает исправно. А вот когда мы снижались, все гремело, пищало и тряслось, и я была уверена, что мы точно разобьемся. Скирта успокаивал меня, объясняя, что это нормально, и что при посадке система сильно загружается, но меня не убедило. Никогда без большой необходимости не сяду в космолет не центаврианского производства…

— Эй, Риган, как там двигатели? — спросил Скирта. — Нормально?

— Нормально, — не оборачиваясь, отозвался наемник. — Идите в шлюзный отсек и посмотрите, какие показатели на датчиках. Если в норме — можете выйти наружу. Осторожно только.

— Вот так сразу можно выйти? — удивилась я. — Без адаптации?

— Да брось, мы же в одной системе, — встрял Скирта. — Даже не заметишь, что планету сменила.

— Сомневаюсь!

— Максимум покрутит час-другой желудок, и отпустит, — махнул рукой Скирта, и повел меня к выходу из отсека управления.

Парень оказался прав. Условия планеты Тои мало чем отличались от условий планеты Тайли. Датчики показали, какова температура воздуха, давление, уровень ультрафиолета и радиации, а также содержание кислорода в воздухе. Скирта смело потянул за рычаг, открывая люк.

В лицо сразу дохнуло ветром; я заморгала — песчинка попала в глаз. Пока я стояла, терла глаз и прижималась спиной к стене шлюза, Скирта уже спрыгнул на каменистую поверхность планеты.

— Не дрейфь, Мика, идем.

Я потерла еще раз слезящийся глаз и осторожно-осторожно опустила одну ногу с подножки, словно ступить нужно было не на камни, а на лаву. Вслед за одной ногой я спустила другую и встала на камни.

Теперь я могла увидеть больше, чем из иллюминатора. Слева от нашего космолета высилась зазубренная гряда скал, ведущая к взгорьям. Пройдя немного, я заметила вокруг следы опорных конструкций, вероятно, от космолетов. Вдруг что-то зашевелилось под моими ногами: я отошла на пару шагов. Из-под камней вылезла ящерица, зашипела на меня, плюнула (я успела отстраниться), и, хлопнув по камням хвостом, убежала. Окрас у нее был неприметный, серый, под цвет камней, и потому мои не самые зоркие глаза ее быстро потеряли.

Скирта рассмеялся, подошел ко мне и объяснил:

— Это ящерка-скирта, она плюется ядом.

— Скирта? Тебя назвали, как ядовитую ящерицу?

— Я сам это имя выбрал. Мне подходит. Я верткий и опасный, как эта ящерица.

— Плюешься тоже хорошо?

— А то! Смотри, до космолета долетит.

Набрав слюны в рот и развернувшись, парень плюнул по направлению к космолету. Локен как раз спускался с подпорок; плевок угодил ему прямо под ноги. Наемник жестом велел подойти; лицо у него при этом было такое, будто он собирается нас убить. Он, конечно, не на Скирту злится за дурацкое недоразумение с плевком, а на меня.

Оценив наш внешний вид и убедившись, что мы не загибаемся от плохих симптомов акклиматизации, Локен сказал Скирте:

— Ты останешься в космолете. Закроешься, проветришь помещения и сядешь за пульт. Смотри за третьим двигателем — плохо остывает, и мне не нравится давление. Если начнет разогреваться, вырубай подзарядку принудительно. Ни с кем в контакт не вступай и никого не впускай. Передатчик, связанный с космолетом, я возьму с собой — если что, дай знать. Но по пустякам не звони.

— Эй-эй, — возмутился парень. — Я хочу пойти с тобой в пещеры.