Котятки, или как я была женой психопата
Шрифт:
Уличение в несостоятельности побуждает мальчиков доказывать обратное. Мол: "Смотри, мама, я смог!" Артем старался изо всех сил доказать маме самоценность.
Внешние обстоятельства в виде неверия окружающих в затеи, несерьезные компаньены или друзья отправлялись незамедлительно в мусорку жизни Артема, как преодолимое препятствие. Внешне муж был глыбой, убежденной в том, что внутри алмаз. Во "внутренностях" особо не копался.
Такие не умеют отдавать, понимать иное, сопереживать, жалеть. Откуда взяться навыкам, если все детство угождал взрослым, тщетно надеясь на минимальную похвалу. Если мамка с папкой должны
Соответственно формы человеческого эмоционального общежития у мальчика остались в зародышевом состоянии. Он не разбирается в себе и не понимает других людей. Чего уж ждать от такого психопата? Психопат - это не клинический пациент в смирительной рубахе, брызжащий слюной на окружающих. А вполне прилично выглядящий мужчина, которому не дано чувствовать, соответственно, эмпатировать. Для психопата фраза: "Стоп, мне больно или обидно!" - не повод остановиться. На сломанную ногу или выбитый зуб у другого, пусть и любимого, человека смотрят как на творожок в миске - не холодно, не жарко. Одноуровневые понятия.
Такие мужчины постепенно стирают личность женщины, когда та и сама задумывается над возможностью чувствовать, сказать, самовыразиться. Женщина сомневается в собственных ощущениях, ибо ее любимый человек твердит: "Та нет, тебе не больно! Все ок, не придумывай!"
Такое сомнение в реальности собственных чувств - показатель созависимых отношений, где свободно выражать позицию может только один.
Психопаты - это 3-летние дети, искренне полагающие, что весь мир крутится вокруг них и события происходят из-за них, ради них. Кстати, поэтому такие мужчины крайне чувствительны к критике.
Если что-то плохое случается или выражается объективное недовольство, они воспринимают произошедшее на свой счет. Значит, виноваты они. А кто любит чувство вины? Никто. Поэтому Артем агрессивно отрицал причастность и умывал руки от претензий или банальных просьб о помощи. Между Артемом и понятием об ответственности пролегала космическая пропасть.
Признавать ошибки настолько не любил, что придумывал собственный вариант развития ситуации. Слушая "вариацию истории" иногда казалось, что меня там вообще не было! Видел мир иными глазами. Выгодный взгляд, где он белый и пушистый. При чем, всегда. Как будто в мозге имелись отдельные участки, отвечающие за моментальный сигнал об опасности в виде критики или недовольства окружающих. Загорается лампочка красным.
Голову расшибешь, но не докажешь, что ты без задней попросила помыть посуду после гостей. Сама не можешь, ибо у сына температура резко подскочила.
Артем же узревал в банальной просьбе желание унизить в нем мужчину, ведь посуда - это бабское. И такие разборы устроивал об унижениях, которые приходилось претерпевать из-за хозяйственных просьб, что хотелось застрелиться. А я действительно не могла сама помыть, Ваня плакал...
Желая любви, пахал и крутился, чтобы показать результат. Нужно было восхищаться, гордиться и не перечить величию. Ему все казалось, что достижений недостаточно, нужно больше, выше, лучше. И вот тогда полюбят... И никто иной, как главная женщина - мама.
Та же использовала сына как могла и к моменту наполненности кошелька Артема, вдруг сильно завосхищалась ребенком, которого чмырила ранее на чем свет стоял.
В связи с этим меня заинтересовал вопрос о выборе
Между моим характером и поведением свекрови была бездна. Она - женщина активная, авторитарная и ориентированная на толпу. Внушить ей любую точку зрения можно было гуляя. Многословная, поверхностная, обсуждающая подруг-друзей-родственников-начальников-бывших одноклассников и детей за спинами людей.
Я же была тихой, меланхолично неулыбчивой, скованной. Других не обсуждала даже с мамой, ведь люди доверяли мне секреты и жизни. О таком не говорят, пусть и близким. Мне не нравилась толпа и я не указывала своему мужчине, как поступать.
В общем, возненавидела меня свекровь сразу. Открыто сообщила позицию после родов, когда я просила поменьше активничать в отношении ребенка: "Та тебе лечиться надо! Психическая!" Больнее было то, что Артем промолчал.
Артем занимал место у сиськи мамамусечки (так мы нежно ее называли между собой), чем та манипулировала как могла. Сынок по первому зову мчался на помощь маме. И не грандиозную, а решал банальные бытовые вопросы: с работы забрать, в магазин сгонять, привезти-отвезти, набрать-договориться.
Со стороны казалось, что роль мужчины для этой женщины играет не давно спившийся муж, а сын. У женщин, живущих с алкоголиками, такое случается. Один мужчина не справился, буду доить подросшего ребенка. Ну а как иначе? В последнем поселяется чувство вины, ибо мать-то "слабенькая, папка обижает несвязным пьяным лепетом", значит, надо брать ответственность на себя. И берет, и помогает, отодвигая осознание того, что есть новая семья, собственный маленький ребенок и вообще, неудавшийся брак родителей - их проблема, а не его.
Такая позиция мужа меня бесила страшно, но попереть против свекрови или поставить ультиматум "она или мы с Ваней" я не могла. Во-первых, ультиматумы ставят дуры. Во-вторых, я ж сама такого "сыночка" выбрала, значит, нужно справляться. Порывы уйти были, но слишком тихо я об этом мычала внутрь себя.
В контексте танго перед матерью и ее потребностями, бессознательным желанием заслужить любовь и одобрение, я однажды осознала, что женившись на мне, ему стало рядом с женщиной тепло.
В новой семье Артема любили безусловно, принимали со всеми недостатками, тараканами и эмоциональными вспышками. Не подчиняли, предоставили высший уровень свободы, когда он спокойно мог позвонить вечером и сообщить: "Тань, я в Одессу на три дня". С моей стороны не звучало даже вопросов. Едь себе, наслаждайся.
Поддерживала бизнес начинания, верила в своего мужчину и не суетилась во времена финансовых кризисов. А депрессии были из разряда великих. Артема как будто накрывало бетонной плитой. Он лежал неделями на диване, пожирая себя изнутри за несостоятельность и обвиняя меня во всех грехах мира. И это мы переживали вместе.
Ибо успех мужчины - это не постоять минуту на Лысой горе и получить по башке мешком с деньгами. Успех - это череда взлетов и падений, неверия и внутреннего недовольства собой, сомнений в целесообразности деятельности и жизни вообще. А когда мужчина спотыкается, особенно неистово страждущий признания и материальных благ, это жалкое зрелище. В такие периоды нужно было группироваться, затыкать рот и продолжать верить. И моей веры хватало на нас двоих.