Ковчег для Кареглазки
Шрифт:
Мне даже стало неловко — особенно, когда я встретился глазами с Кареглазкой и понял, что она все видела. Но она только хмыкнула, промолчав, и мне полегчало.
Музыка стихла, Сидоров вынес стул с гитарой, и там появился Горин. Признаюсь, несмотря на мои сопернические чувства, сразу появившиеся к нему, как к мужу моей Кареглазки, форма ему шла, особенно парадная, с полковничьими погонами. В мгновенно установившейся тишине он одну за другой исполнил несколько грустных солдатских песен, что-то
Кто-то за дальним столом заорал речитативом, и это взорвало столовую восторженным гулом:
— Сто! Дней! До приказа! — орал какой-то вояка. — Он! Был! Друг из класса!
Пальцы полковника ожили, перебирая струны, и наполняя помещение романтичной музыкой древнего шлягера. Люди выскакивали из-за столов и танцевали, и Крылова также исчезла в этой толпе. А я не должен был ее потерять — мой план состоял в том, чтоб находиться с ней поближе и почаще, бесконечно флиртуя и домогаясь. Удача любит смелых.
Я нашел Кареглазку в окружении вояк, лихо выплясывающих гопак, и брейкера в тельняшке. Сержант Кузьма, кажись. Нагло подвинув его, я пристроился напротив девушки, ритмично взбивая воздух руками, разводя плечи и пританцовывая ногами. Как оно выглядело со стороны, я не имел представления — наверное, смешно. Но не это главное — девушки любят наглых и самоуверенных, танцующих вместе с ними, и способных дать им чувство защищенности. Поэтому, ребята, забейте на все свои комплексы, и танцуйте! Пляшите, отдавшись грохоту музыки!
Песня сменилась, и это уже была не гитара, а звук из магнитофона. Мои усилия достигли результата и Елена Ивановна, до сих пор игнорирующая меня, и танцующая то напротив одного, то напротив другого, застопорилась со мной. А я крутился возле нее, иногда случайно и неслучайно проводя по ней руками, прижимаясь к бедрам и ловя ее сердитые взгляды.
Поэтому я вскипел, когда сладкий томный голос из колонок стал напевать «Ах, какая женщина», а сзади на мое плечо опустилась тяжелая рука. Я развернулся и встретился глазами с Гориным — и опал в осадок.
— Позволишь? — полковник ухмылялся. — Потанцевать с женой?
По сути, это было его право, но алкоголь и злость повлияли на меня не самым лучшим образом.
— Услуга за услугу, — сообщил я, мило улыбаясь.
— Смотря, что ты хочешь, — его глаза сузились.
Что я хочу? Хрен его знает — ну, помимо его жены. Этого ему не скажешь, если жить хочется, поэтому я сказал первое, что пришло в голову. Видать, оно там витало, так как тоже было необходимо — не в первую очередь, а так, на будущее.
— Хочу закончить вчерашнюю экскурсию, — ответил я. — Прогуляться по окрестностям, так сказать.
Полковник громко рассмеялся, так что все оглянулись, а туча
— Не вопрос, салага. Будет тебе экскурсия. Я сам хочу потом погулять — уже дышать не могу из-за вашего перегара.
Я снова сотворил улыбку, а сам нехотя отодвинулся, а затем и вовсе вернулся за стол. Там был Свинкин, который не танцевал — с протезом не подрыгаешься. С ним мы и хряпнули еще по стопарику.
****
Полковник курил что-то без фильтра возле мотоцикла. Фуражка была натянута, китель застегнут на все блестящие пуговицы. Лихой казак.
— Поехали? — прокричал он, перекрикивая секторгазовского «Атамана», оглушающего даже здесь, метрах в двадцати от столовой.
— Я, наверное, склонен передумать, — заметил я, так как ехать уже не хотел — меня подташнивало, да и легкомысленная танц-атака выходила боком: разболелось колено.
— Ты что, ссышь? — захохотал Горин, — ты же недавно уничтожил десяток морфов молотком, чего трусишь?
Подначивает. Ну, ладно. Я стал моститься в коляску «Юпитера» под его изумленный взгляд.
— Не, так не пойдет. Поедешь со мной — на сидении. С ветерком.
— А я? — раздался звонкий женский голос, и мы обернулись. — Мне нужно на ГЭС, обсудить с Кравцовым завтрашний эксперимент. Насчет повышения мощности…
В дверях столовой стояла Кареглазка в берете, и застегивала молнию на кофте.
— Дорогая, я всегда рад прокатить тебя, — отозвался Горин, хотя я в его голосе не уловил нежности.
Он выбросил в ведро еще тлеющий окурок, и уселся. Я остановился в растерянности, даже алкоголь не смог сделать меня храбрее.
— Так теперь можно в коляску?
— Успокойся ты! — отрезал полковник. — В коляску — собаку. А ты садись за мной.
— Я не смогу так, — растерялся я, ведь это означало, что Крылова прижмется ко мне сзади. — У меня же в спине осколок был, и ожоги еще заживают.
Полковник закатил глаза и сплюнул прямо перед колесом.
— А вы говорите — герой! Спина болит… Ладно, садись за моей супругой. Лена, а ты — за мной…
Цербер радостно вскочил в коляску, а Кареглазка села за мужем, обхватив его руками. Я, помявшись, сел за ней — места на сидении оставалось мало, поэтому я находился с самого края. Куда девать руки, я не представлял — пока что я взялся ими за бочины сидения.
Жжух! — и мотоцикл стартовал, чуть не сбросив меня, как норовливый конь. Я шатнулся и понял, что придется обхватить Елену Ивановну так же, как она своего муженька. Моя промежность съехала от вибраций и подскоков, прижавшись к Кареглазке, мои руки полезли между ней и полковником, она отодвинулась, понимая ситуацию… и мои ладони застыли где-то в области ее живота. Так мне сначала показалось.