Ковчег Спасения
Шрифт:
— Фелка, — голос звучал резко, почти сурово. — Фелка… Просыпайся. Это я, Клавейн. Ты среди друзей.
— Где Скейд? — спросила она.
— О ней можно забыть. Тебе незачем из-за нее беспокоиться. Главное, что с тобой все в порядке. Я чертовски рад снова тебя видеть. Бывали моменты… знаешь, мне казалось, что этого уже никогда не произойдет.
Она находилась в каюте. Но явно не на борту «Ночной Тени». Здесь все казалось грубоватым. Это явно был корабль, но не такой опрятный и ухоженный.
— Ты
— Знаю, — Клавейн потер пальцем в уголке глаза. Он выглядел измотанным и как будто состарился с тех пор, как они виделись последний раз. — И приношу свои извинения. Но я нарочно так поступил. Ты бы меня отговорила, — в его голосе послышался упрек. — Верно?
— Я просто хотела, чтобы ты позаботился о себе. Поэтому и убеждала тебя войти в Закрытый Совет.
Клавейн смягчился.
— И в итоге добилась прямо противоположного?
Не сговариваясь, оба улыбнулись.
— Если считать это заботой о себе — тогда да. Мне следует признать, что я не то задумала.
— Скейд заботилась о тебе?
— Она хотела добиться от меня помощи. А я не стала ей помогать. Я… начала уходить. Мне не хотелось слышать, что тебя убили. Скейд очень старалась, Клавейн.
— Я знаю.
— У нее Галиана.
— Это я тоже знаю, — сказал он. — Мы со Скорпио установили бомбы на ее корабле. Мы могли бы уничтожить его, но я не хочу задерживаться. Нам надо как можно быстрее добраться до Ресургема.
Фелка села на кровати.
— Послушай меня внимательно.
— Слушаю.
— Ты должен убить Скейд. И неважно, что там Галиана. Галиана сама хотела, чтобы ты это сделал.
— Я знаю, — ответил Клавейн. — Но мне от этого не легче.
— Нет, — Фелка повысила голос. Ее не пугало, что она кричит на человека, который только что спас ее. — Нет. Ты не понимаешь. Я имею в виду именно то, что Галиана хотела, чтобы ты это сделал. Мне известно, Клавейн. Я коснулась ее сознания, когда мы встречались с Волком.
— От Галианы ничего не осталось.
— Осталось. Волк делал все возможное, чтобы спрятать ее, но… я смогла ее почувствовать.
Она смотрела ему в лицо, изучая древние, скрытые загадки, записанные в его чертах. Это было лицо, которое Фелка узнавала легче, чем любое другое. Но что это значило на самом деле? Была ли их глубокая душевная связь чем-то большим, чем случайность, обстоятельства и участие в истории? Она помнила, как рассказывала ему о генетическом родстве с ней. Может быть, он понял, что она его обманула. Но сейчас ничто в его настроении на это не указывало.
— Фелка…
— Послушай, Клавейн, — она схватила его руку и стиснула, требуя внимания. — Слушай внимательно. Я никогда не говорила тебе, так как это волновало меня слишком сильно. Но я узнала сознание из будущего, с которым
— Нет… — выдохнул Клавейн.
Она еще сильнее сжала его руку.
— Это так. Но она не виновата. Теперь я понимаю. Это было ее сознание, после того как Волк завладел ей. Скейд привлекла Волка к своим экспериментам. Ей был нужен его совет по поводу тех установок.
Клавейн покачал головой.
— Волк никогда бы не стал ей помогать.
— Но помог! Она убедила его, что это необходимо. Потому что орудия достались бы Скейд, а не тебе.
— А Волку какая от этого выгода?
— Почти никакой. Но он предпочитает, чтобы орудия попали к тому, на кого можно хоть как-то влиять, а не в третьи руки, вроде твоих. В общем, он согласился помочь, потому что знал: он найдет способ уничтожить орудия, как только сможет до них дотянуться. Я была там, Клавейн. В его владениях.
— Волк тебе позволил?
— Он сам попросил. Вернее, та его часть, которая еще принадлежала Галиане… — Фелка перевела дух.
Она знала, как тяжело Клавейну. Ей уже пришлось пройти через эту боль, а для него Галиана значила намного больше.
— Значит, какая-то часть Галианы еще уцелела? Та, что помнит нас? Ты это имела в виду? Которая до сих пор помнит, чем она была раньше?
— До сих пор помнит, Клавейн. Помнит и чувствует.
Фелка снова умолкла. Сейчас ей предстояло сказать самое страшное.
— Поэтому ты должен это сделать.
— Что?
— То, что собирался. До того, как Скейд сказала тебе про Галиану. Ты должен убить Волка.
Она снова посмотрела в его лицо — такое знакомое и изумительно древнее. И сожалела о жестокости своих слов.
— Тебе надо уничтожить корабль.
— Но если я это сделаю… — Клавейн заговорил с неожиданным напряжением, словно обнаружил брешь в доводах Фелки и устремился туда, — я убью Галиану.
— Я знаю, — ответила она. — Знаю. Но ты должен это сделать.
— Ты не можешь об этом знать.
— Могу. И знаю. Я чувствовала ее, Клавейн. И чувствовала, чего она хочет. Она хочет умереть.
Он сидел в обзорном куполе на носу «Зодиакального Света», в тишине и одиночестве, и смотрел в темноту. Экипаж получил распоряжение не беспокоить его, пока ему самому не вздумается появиться, хотя уединение могло продлиться много часов.
Через сорок пять минут его глаза полностью привыкли к темноте. Он смотрел в бесконечное море ночи за кормой корабля и ждал знака. Изредка на стекле возникала вспышка, порожденная космическим излучением. Но он знал, что знак будет другим, и его будет ни с чем не спутать. Слишком темно, чтобы такое пропустить.