Ковчег Спасения
Шрифт:
Она появилась из черных недр — бело-голубая вспышка, которая за две секунды достигла максимальной яркости, а затем начала медленно гаснуть, проходя через весь спектр до красного и ржаво-коричневого. В поле зрения осталось фиолетовое пятно, которое не исчезало, даже если закрыть глаза.
«Ночная Тень» была взорвана.
Несмотря на все усилия, Скейд не смогла обнаружить заряды, установленные внутри ее корабля. Достаточно было пропустить одну мини-бомбу, которая выполнила свою миссию. Но это был только первый из каскада взрывов: сначала антивещество на складе боезапаса, затем двигатели. Это произошло мгновенно и без всякого предупреждения.
Клавейн думал о Галиане. Скейд решила, что обезопасила себя. Что ему никогда
Возможно, Скейд была права.
Но Фелка убедила его в том, что это надо сделать. Она была единственной, кто коснулся сознания Галианы и чувствовал боль, вызванную присутствием Волка. И только ей удалось передать Клавейну простое послание.
«Убей меня».
Так он и сделал.
Когда пришло полное понимание, Клавейн заплакал. Всегда оставалась небольшая возможность, что Галиана сможет вернуться и стать прежней. Он так и не смирился с тем, что произошло. Он надеялся, и эта надежда позволяла отрицать ее смерть.
Но сейчас помощи ждать было неоткуда.
Он убил существо, которое любил больше всего на свете.
Клавейн плакал в тишине и одиночестве.
Прости меня, прости меня, прости меня…
Он ощущал, как она приближается к той мерзости, в которую он превратился. Это чувство не имело точных человеческих аналогов: Капитан начал осознавать грубоватое и резкое металлическое присутствие шаттла Вольевой. Сама Вольева не догадывалась о его полном всеведении. Исходя из разговоров, которые вели женщины, Капитан понял, что Илиа считала его то ли узником «Ностальгии по Бесконечности», то тюремщиком, который в каком-то смысле сросся со своей тюрьмой. При этом Вольева аккуратно составляла карты и вносила в каталог нервные узлы его новой, сильно увеличенной анатомии. Она прослеживала способы его проникновения в старую кибернетическую сеть корабля и взаимодействия с этой сетью. Должно быть, на уровне логического анализа Илиа уже убедилась, что делать различие между тюрьмой и тюремщиком больше не имело смысла. Однако последний ментальный барьер все еще сохранялся. И она продолжала представлять Капитана чем-то внутри звездолета. Возможно, это потребовало бы слишком жестокого пересмотра их прежних отношений. Капитан не мог упрекнуть ее в недостатке воображения. В противном случае у него самого возникли бы серьезные затруднения в отношении самого себя.
Капитан почувствовал, как шаттл вошел внутрь. Это было еще одно ощущение, которое практически не поддавалось описанию. Как будто камень протолкнули сквозь кожу. Совершенно безболезненно, потому что в брюшной полости находилось аккуратное отверстие. Через несколько минут последовала серия внутренних толчков: шаттл встал на крепления.
Она вернулась.
Капитан сосредоточил внимание на внутренних ощущениях. Он очень остро и точно осознавал, что происходит внутри него. Ощущения, порожденные внешней Вселенной — всем, что находилось за пределами корпуса — отступили на второй план. Капитан постепенно сужал фокус своего внимание: сначала — на определенной внутренней области, затем на артериях извилистых коридоров и сервисных трубопроводах, которые червями проходили через эту область. Илиа Вольева была единственным атомарным объектом, который двигался по коридору. Вообще, внутри Капитана — как и полагается живому организму — находились другие существа, симбионты, которые когда-то существовали независимо от него. Например, крысы — суетливые маленькие призраки. Они ощущались слабо и полностью подчинялись его воле, не в состоянии ни удивить, ни позабавить. Машины были еще более тупыми. Напротив, Вольева вызывала ощущение индивидуальности. Она напоминала чужеродную клетку: ее можно убить, но не заставить подчиняться.
Сейчас она говорила с ним. Капитан слышал звук ее голоса, улавливая вибрацию обивки в коридоре.
— Капитан? —
Он ответил ей таким же образом — заставляя вибрировать материал корабля. На его взгляд, это напоминало едва различимый шепот.
— Рад снова видеть тебя, Илиа. Мне было немного одиноко. Что нового на планете?
— Волнения, — ответила Вольева.
— Волнения?
— Ситуация развивается. Хоури думает, что сможет держать ее под контролем достаточно долго, чтобы эвакуировать большинство населения, но я в этом сомневаюсь.
— А Овод? — деликатно поинтересовался Капитан.
Его очень порадовало, что Вольеву больше беспокоит развитие событий на Ресургеме, чем кое-что другое. Возможно, она до сих пор не заметила входящего лазерного сигнала.
— Овод хочет стать всеобщим спасителем. Человеком, который поведет их к Земле Обетованной.
— Кажется, ты склоняешься к более решительным действиям.
— Ты в последнее время наблюдал за объектом, Капитан?
Конечно, он наблюдал. Пожалуй, любопытство было единственным из человеческих чувств, которые у него остались. Он наблюдал, как Подавляющие уничтожили Рух, с легкостью раскрутив гигантскую планету, как волчок. Он видел плотные тени новых машин, которые рождались в облаках освобожденной материи — огромные, как планеты. Врезанные в раскаленные сгустки туманности, они напоминали наполовину сформированные зародыши в экспериментальной лаборатории. Можно не сомневаться: скоро Подавляющие соберут из этих деталей нечто гораздо большее. Можно даже угадать, как оно будет выглядеть. Самая крупная деталь напоминала утробу с раструбом, две тысячи километров в ширину и шесть тысяч в глубину. Два других, вероятно, вставят в заднюю часть этого гигантского мушкетона.
Это была уникальная машина. Она не имела ничего общего с теми кольцами и арками, которые возводились Подавляющими вокруг Руха. Уникальная машина — Вольева считала, что эта штука способна покалечить звезду. Капитан Джон Бренниген пришел к выводу: стоит жить хотя бы для того, чтобы посмотреть, как работает это сооружение.
— Я наблюдал, — сказал Капитан.
— Думаю, эта хрень почти готова. Несколько месяцев, а то и меньше — и она будет готова. Мы не можем упустить такую возможность.
— Ты имеешь в виду Тайник?
Капитан чувствовал ее тревогу.
— Капитан, ты говорил мне, что подумаешь по поводу моей просьбы. Обещание остается в силе?
Он позволил ей поволноваться, прежде чем ответил. Похоже, Илиа действительно не знает о лазерном сигнале. Более того, он был уверен: если бы Илиа что-то заметила, разговор бы начался именно с этого.
— Это не слишком рискованно — использовать орудия, когда мы уже зашли так далеко, и нас еще не атаковали?
— Риск будет еще больше, если мы оставим это на потом.
— Мне кажется, у Хоури и Овода меньше энтузиазма по поводу немедленной атаки. Эвакуация идет по плану.
— Они вывезли только две тысячи человек, Капитан. Один процент населения. Это не более чем жест. Да, все пойдет гораздо быстрее, если правительство возглавит эвакуацию. Но тогда участятся общественные беспорядки. Поэтому нам надо подумать об упреждающем ударе по Подавляющим.
— Мы вызовем огонь на себя, — заметил Капитан. — И они меня уничтожат.
— У нас есть Тайник.
— Илиа, они непригодны для обороны.
— Отлично, — раздраженно произнесла Илиа. — Я об этом уже подумала. Мы развернем орудия на дистанции нескольких световых часов от корабля. Они могут самостоятельно занять позицию, прежде чем мы активируем их. Так же, как мы сделали это на Гадесе.
Не имело смысла напоминать ей, что атака против Гадеса, мягко говоря, провалилась. Но справедливости ради надо отметить: в этом не было вины орудий.
Капитан начал придумывать новое возражение. Не стоит слишком легко соглашаться, иначе она заподозрит неладное.