Козы и Шекспир
Шрифт:
Вернулся к музыканту и, уже радуясь, что на нем черные очки и он, скорее всего, не заметил глупую сложность всей процедуры, снова гребанул из пальто жменю мелочи и высыпал ему в железную коробку.
Пошел дальше. Отошел шагов на десять и, снова сунув руку в карман, вдруг обнаружил, что там еще много монет. В первый миг я был так поражен, что впору было крикнуть: «Чудо! Чудо! Господь наполняет мой карман, опорожняемый для нищего!»
Но через миг остыл. Я понял, что монеты просто застревали в глубоких складках моего пальто. Их там много скопилось. Сдачу часто дают мелочью, а на нее
Скорее всего потому, что много раз переходил подземными переходами, где сидели нищие с протянутой рукой, и довольно часто по спешке, по лени проходил мимо. Проходил, но оставалась царапина на совести: надо было остановиться и дать им что-нибудь. Возможно, бессознательно этот мелкий акт милосердия перебрасывался на других. Обычно по этим переходам снует множество людей. А сейчас никого не было, и он как бы играл для меня одного.
Впрочем, во всем этом что-то есть. Может быть, и в большом смысле добро надо делать равнодушно, чтобы не возникало тщеславия, чтобы не ждать никакой благодарности, чтобы не озлиться оттого, что тебя никто не благодарит. Да и какое это добро, если в ответ на него человек тебе благо дарит. Значит, вы в расчете и не было никакого бескорыстного добра. Кстати, как только мы осознали бескорыстность своего поступка, мы получили тайную мзду за свое бескорыстие. Отдай равнодушно то, что можешь дать нуждающемуся, и иди дальше, не думая об этом.
Но можно поставить вопрос и так. Добро и благодарность необходимы человеку и служат развитию человечества в области духа, как торговля в материальной области. Товарообмен духовными ценностями (благодарность в ответ на добро), может быть, еще более необходим человеку, чем торговля.
Палач
— Как ты относишься к палачам, исполняющим смертный приговор?
— Я испытываю к ним омерзение.
— Во все времена люди испытывали к палачам ненависть и омерзение. Но может быть, они, сами не сознаваясь себе в этом, в глубине души считали, что могут совершить преступление и тогда попадут в руки такого палача?
— Нет, я не думаю так. Люди во все времена ненавидели палачей, потому что считали, что это самая грязная работа. Любой убийца движим какой-то страстью: ревность, ненависть, жажда наживы. Палач ничего не чувствует к жертве. Он — убийца в чистом виде. Вот почему люди во все времена ненавидели палачей.
— Если народ испытывает такое омерзение к палачам, может быть, следует отменить смертную казнь, и государству палачи не будут нужны? Есть же страны, где отменили смертную казнь, и, говорят, статистика показывает, что там убийц не стало больше.
— Я думаю, что эта статистика ошибочна. В этих странах за сравнительно короткое время сильно повысился уровень жизни. И тех тяжких преступлений, которые совершались от отчаяния бедняков, стало меньше. А хладнокровно обдуманных убийств стало больше. Поэтому статистика как бы осталась на месте.
— Так ты считаешь,
— Думаю, что пока нельзя. Если отменить смертную казнь, увеличится количество хладнокровно, заранее обдуманных преступлений. И никак не уменьшится количество преступлений, которые совершены от отчаяния и ярости обнищавших людей. Мы еще слишком бедны.
— Но неужели никакого воспитательного значения не имеет то, что могучее государство отказалось убивать людей?
— Безусловно, для некоторых людей это будет признаком того, что государство движется в гуманном направлении. И они подобреют к такому государству и, может быть, станут лучше выполнять свои обязанности по отношению к нему. Но дело в том, что эти подобревшие люди и без того не способны к тяжким преступлениям, к убийствам. Но люди, способные на убийства, воспримут этот добрый акт государства как его очередную глупость, которой надо быстрее воспользоваться, пока оно его не отменило. Здесь, как и везде, хорошо поддаются воспитанию и без того воспитанные люди.
— В таком случае, если палач неизбежен в государстве и он выполняет справедливое наказание, почему его все ненавидят и презирают? Может быть, следует выступать в защиту палача?
— Народ такую защиту воспримет как подготовку государства к новому террору.
— Где же выход?
— Выхода нет. Здесь тупик. Палач напоминает нам о первородном грехе человека. Все с самого начала пошло не так.
— В таком случае есть ли у человечества какая-нибудь надежда?
— Единственная надежда — стойкая в веках ненависть и отвращение к палачам. Стойкое отвращение — форма веры и надежды.
— Кто имеет право пожалеть палача?
— Это его проблема.
— Палача или Бога?
— Думаю — Бога. У палача нет проблем, ибо, решив эту проблему, он потерял право на всякую проблему.
— Как ты думаешь, палач может верить в Бога?
— Не думаю.
— Но ведь Бог допустил палачество?
— Он все допускает.
— Почему?
— Он ищет только добровольцев добра.
— А если Бога нет?
— Тогда и говорить не о чем.
Женщина со свечой и опущенными глазами
Я знавал одного талантливого физика, который всю жизнь был православным и в самые трудные годы гонения на церковь ходил туда и выполнял все обряды. Сейчас он с женой и сыном уехал в Америку. Легко вычислив его большой талант, одна фирма заключила с ним контракт на всю жизнь.
Он был умным и истинно верующим человеком. Однако уже пятый раз был женат и каждый раз женился на молодых прихожанках. Как это сочетать с пламенной верой? Не знаю, но это так. Однажды он мне признался: «Когда я вижу юную женщину, со свечой и опущенными глазами стоящую в церкви, во мне все переворачивается. Верю, что мне Бог простит это».
Вероятно, это была единственная индульгенция, которую он ждал от Бога. Возможно, он считал, что такую индульгенцию он уже получил. А может быть, он не женился бы столько раз, если бы первая жена каждый раз входила в спальню со свечой и опущенными глазами, а потом перед самой постелью задувала свечу, не поднимая глаз.