Козявкин сын
Шрифт:
Темно и обидно. Обидно на Митьку: сам выскочил, а Пашка попался.
Бить его хоть и не били, но Козихин потаскал Пашку за волосы, и сейчас голова-то точно ошпарена, дотронуться больно.
Пашка подошел к окошечку. Козихин сидит за столом, красный, с сердцем говорит мужикам:
— Так оставлять нельзя... Скоро среди бела дня будут разбойничать... Нет, в Советском государстве этого не должно быть. Свистуну одна дорога — в тюрьму, а этого сопляка — в колонию.
— Выпороть надо — закаются, — сказал дядя Василий: —
— Оно, конечно, поучить надо бы, как по-старому.
— Нельзя бить, граждане, — вмешался милиционер: — на то есть закон... По глупости больше, а не со зла.
— За глупости-то вот и учат.
Допрашивали Пашку — куда делся Митька, кто изувечил Сеньку, где свинину брали. Но от Пашки много не узнали. Долго шумели мужики и присудили — отдать Пашку Силантию, мужику бездетному.
— Мужик он строгий, поблажки не даст.
— Пойдем, — сказал Силантий Пашке, — только смотри — у меня не шкодить!
Тетка Марфа, жена Силантия, встретила ворчанием появление Пашки, но дядя Силантий резко оборвал ее:
— Буде... привел, значит надо... Помощником тебе будет по хозяйству.
III. В ЧУЖИХ ЛЮДЯХ
У Силантия ладно было бы жить, только тетка Марфа никакого отдыха не давала Пашке.
Лишь петухи пропоют, где самый бы сон, а уж Пашка чувствует — голова его по подушке болтается, как шарик на колотушке. Через силу открывает глаза — никого не видно, только кто-то за плечо трясет, а из темноты голос Марфы:
— Чего дрыхнешь, не к теще приехал. Иди, подбрось соломы коровам.
Ах, как не хотелось с теплых полатей на холодный двор!
Когда Пашка заходил к корове с охапкой соломы и пинал ее ногой, корова мычала, не хотела вставать.
— Мне тоже не хотелось, да будят... «цыля»! — толкал он ногой сильнее.
Корова неохотно поднималась и с мычанием переходила на другое место.
Заперев стойку, Пашка зарывался в солому и засыпал.
Уж утром, совсем светло, дядя Силантий, заметив торчащую из соломы ногу, вытаскивал Пашку:
— Иди скорее, тетка Марфа тебя ищет — картошку есть.
Только Пашка в дверь, а уж тетка Марфа встречает:
— Только бы дрыхнуть... дармоедов корми вас тут... На, чисти картошку!
Пашка садился к чугуну, дул на горячую картошку и, сковыривая ногтями кожуру, обжигал пальцы,
— Тетка Марфа, так бы есть, горячую-то и неочищенную хорошо.
— Чисти, знай, лодырь. Наказанье мне с тобой. А корыто свиное где?
Пашка бежал за корытом и, пока тетка Марфа сыпала отруби, бросала куски, очистки, Пашка ждал и думал: «сбежать бы, не люблю эту муторню».
— Никак дядя Силантий зовет? — хитрит Пашка.
— Никто не зовет, мешай, знай!
— Пашка! — кричит Силантий со двора.
Как бомба вылетает Пашка во двор, а там уж Карька готов — по воду на Симан.
Вот
Проезжая мимо своей заколоченной избы, Пашка каждый раз думал: «Развалится изба-то, пока расту. А и пусть... новую выстрою, лучше этой, лучше Силантьевой, ох, лопнет со злости тогда тетка Марфа, ей бо...».
Пашка не особенно сердился на Марфу даже и тогда, когда она его и в шею толкнет или в зубы.
«Ладно, — думал он, — побольше вырасту — сдачи буду давать, отстанет».
Пашке казалось, что он растет с каждым днем и что уж скоро будет большой, наплевать ростом мал. Есть которые совсем не растут.
IV. ИЗ-ЗА ПРАЗДНИКА
Приближался годовой праздник. У ребят забота — где достать денег на гостинцы? Изворачивались всяко, а на подсолнухи, пряники раздобывали. Накануне праздника уж хвастались:
— У меня 100 рублей, а у меня 250, — и показывали друг другу серые, как бутылочные ярлычки, «дензнаки».
Пашке похвастать было нечем — ни ярлычка!
— У меня дома и на папиросы хватит, — хвастал Пашка.
— Вре?! Покурить дашь? — приставали ребята.
— Дам, только тетке Марфе ни слова, за табак прибьет.
Тетка Марфа скребла пол, суетилась, убиралась, дядя Силантий на сходке.
После обеда собралась она в кооператив — чайку к празднику захотелось купить, да сахару, может, привезли.
Заглянула на чердак, где были яйца приготовлены для обмена, да так и ахнула: ни яиц, ни корзинки.
«Не иначе Пашка, — подумала Марфа, — больше некому: — вот ворина-то! Ну, постой же, проучу его, негодяя».
Пришел Пашка из паскотины, уставший.
— Нету лошади, всю паскотину исходил.
— Куда корзинку девал? — набросилась на него Марфа.
— Какую?
— С яйцами, какую... бесстыжий... говори сейчас... Копила, копила, а он вон что!.. Иной бы за хлеб-то каждый бы день в ноги кланялся, у-у, стервец! — и тетка Марфа, не слушая Пашкиных оправданий, оттаскала его за волосы.
— Вон, чтобы тебя не было!.. — Марфа захлопнула дверь и скрылась за ворота.
Не успел Пашка что-либо предпринять, как Марфа вернулась вместе с Силантием.
— Вот, полюбуйся, вора приютили!
Дядя Силантий пришел злой, видно, много наговорила тетка Марфа.
— Ты что это — шкодить? Тебя кормят, одевают, а ты чего... У-у! — дядя Силантий выругался и замахнулся на Пашку уздой.
Пашка от страха прижался к стенке.
— Иди за конем, да скоро... без лошади не приходи, изобью... На! — и Силантий бросил в Пашку уздой. Железные удила звякнули о Пашкину голову, и слезы сами брызнули из глаз.