Крах Титанов
Шрифт:
Он был заядлым коллекционером современного искусства и точно знал, как он хочет организовать свое пространство. Еще до выхода на работу Краус с женой тщательно осмотрели новый кабинет и наполнили его картинами и предметами искусства.
Краус также не желал ограничиваться обычным кабинетом. Он был заядлым коллекционером современного искусства и точно знал, как он хочет организовать свое пространство
Наиболее заметным из этих предметов была плазменная панель, висевшая на одной из стен кабинета, она показывала повторяющийся сюжет: группа французских дворников подметает песок в пустыне и сгребает его в маленькие холмики, потом налетает
Еще у него был «книжный шкаф». Те, кто приходил в кабинет к Краусу, сразу же обращали внимание на великолепные произведения искусства, развешанные по стенам, и лишь уголком глаз замечали огромный книжный шкаф – около 9 метров в длину и 4,5 метра в высоту. Но посетителям, которые разговаривали с Краусом или просто проходили по кабинету, требовалось какое-то время, чтобы подойти к шкафу и при близком рассмотрении обнаружить, что он сам был произведением искусства и что «книги» сделаны из того же материала, что и «полки».
Флеминг обнаружил это, когда однажды заглянул к Краусу, чтобы перекинуться с ним парой слов и проходил боком мимо книжного шкафа.
– Пожалуйста, не опирайтесь на него, – попросил Краус.
– Почему? – спросил Флеминг. – Это же книжный шкаф.
– Нет, это произведение искусства.
Устроившись в своем новом пространстве, совсем рядом с Тейном, Краус с головой ушел в дела компании. Уже в первую неделю он после окончания рабочего дня спускался в кабинет главного бухгалтера для изучения финансового состояния компании и задерживался там далеко за полночь, изучая соглашения о финансировании (funding contracts).
Хоть он и не отвечал за отдел Боба Макканна по работе с частными клиентами, Краус вызвал его и некоторых старших руководителей из его отдела, чтобы обсудить вопрос о расширении отдела посредством поглощения иностранных компаний.
Несмотря на впечатление высокомерного человека, которое он произвел на Флеминга и Боба Макканна при первом знакомстве, теперь Краус поразил новых коллег своей энергичностью. Большая часть менеджеров высшего звена Merrill Lynch, которые уже устали от нежелания Тейна принимать трудные решения о продаже активов, пока его к этому не вынудят, находили решительность и руководящие указания Крауса вдохновляющими, даже если и не разделяли его взглядов, что часто бывало.
Во многих отношениях Краус прекрасно дополнял Тейна. Генеральный директор часто казался отстраненным, сухим и методичным, тогда как Краус был обаятельным, тонко чувствовавшим самого себя и окружающих. Гардероб Тейна, если его можно было так назвать, состоял из белых рубашек и темных костюмов, для выступлений на телевидении он надевал синие рубашки.
Краус, с пронзительным взглядом голубых глаз и аккуратно подстриженной бородой, носил розовые и бледно-лиловые рубашки, а также галстуки веселых расцветок, которые выделялись своей пестротой и модными орнаментами. Он носил клетчатые костюмы и часы, выглядевшие так, будто они были экспонатом Музея современного искусства. Так же, как он превратил свой кабинет в великолепный замок, возвышавшийся над нью-йоркской гаванью и рекой Гудзон, он уделял внимание своей внешности и впечатлению, которое производил на других. Он больше походил на креативного директора крупного рекламного агентства, чем на человека, занимающегося
Женщины, непосредственно работавшие с Тейном, – Маргарет Татуайлер и Мэй Ли – восхищались силой ума своего шефа, но при этом были совершенно очарованы внешним обликом Крауса, который был воплощением светской утонченности и вкуса.
Кабинет Нельсона Чаи на 32-м этаже располагался между кабинетом Тейна, занимавшим юго-восточный угол этажа, и Крауса, окна которого выходили на запад и из них открывался вид на Гудзон и Нью-Джерси. В отличие от этих кабинетов, рабочая зона Чаи все еще походила на временное пристанище. Его кабинет не был украшен произведениями искусства, там был лишь большой телевизионный монитор, постоянно настроенный на канал CNBC, да два стикера прикрывали дыры в стенах, оставшиеся в местах, где у бывшего хозяина кабинета Джеффа Эдвардса висели картины.
Отсутствие эгоцентризма, столь характерного в среде топ-менеджеров на Уолл-стрит, снискали Чаи расположение коллег в Merrill Lynch
Чаи не был прирожденным политиком. Отсутствие эгоцентризма, столь характерного в среде топ-менеджеров на Уолл-стрит, снискали ему расположение коллег в Merrill Lynch даже среди тех, которые думали, что он не подходит для должности финансового директора. Тейн также ценил в нем это качество. Но альтруизм Чаи не мешал ему видеть то, что в действительности происходило на 32-м этаже. Он знал, что для инвестиционных банкиров, какими раньше были Флеминг и Краус, доступ к генеральному директору необходим как воздух. Приход Крауса на руководящую должность должен был перекрыть Флемингу доступ к Тейну, что, конечно, усилит зарождающееся соперничество.
Приход Крауса изменил также стиль проведения руководящих совещаний Тейна. Поскольку Тейн был генеральным директором, то он проводил совещания со своими непосредственными подчиненными в 8 утра по понедельникам, а совещания по рискам – утром по средам. На протяжении летних месяцев, когда Merrill Lynch была вынуждена заниматься привлечением капитала, а финансовое положение Lehman Brothers стало только хуже, Тейн начал проводить совещания, посвященные проблеме ликвидности, ежедневно в 7 часов утра.
Как только в них стал участвовать Краус, наметившееся противостояние сотрудников из Goldman против Merrill усилилось в несколько раз. Тейн мог спросить Эда Мориарти III или другого всегдашнего сотрудника Merrill Lynch об определенном виде риска или состоянии капитала в банке или ликвидности. И если не получал точного ответа, Краус начинал придираться и спрашивал, как такое возможно – не знать точно, каково положение компании, а потом подключался Монтаг и заявлял, что в Goldman Sachs такого бы никогда не случилось.
С приходом Монтага и Крауса Мэй Ли – глава отдела персонала Тейна – стала действовать смелее. Временами она чувствовала себя разведчиком в стане врагов, который был заперт в своем бункере на 32-м этаже и делал вылазки на нижние этажи, чтобы вступить в контакт со старыми сотрудниками Merrill Lynch. Теперь, когда в компании появились два ее товарища по оружию из Goldman Sachs, она чувствовала себя более спокойно и уверенно.
На одном из заседаний речь зашла о торговой позиции, которая в перспективе могла стоить компании приличных денег, если не провести по ней обратную операцию. Один трейдер, по имени Скот Браун, уверял всех, что позиция была должным образом застрахована посредством другой сделки и что компания будет защищена. Монтаг хотел избавиться от обеих позиций.