Красавчик Саша
Шрифт:
Выпустили его, правда, временно, но расставаться с женой не хотелось, и Стависский в тюрьму уже так и не вернулся.
Ж.С.
12 февраля 1964 года
г. Лозанна
Раздел второй
1926 год
20 ноября
ОТЕЛЬ «КЛАРИДЖ»
Итак,
Ситуация складывалась какая-то просто фантастическая! Франция с изумлением и трепетом следила за Александром Стависским. Полиция неистовствовала, но ничего не могла поделать — Саша вдруг стал неуязвим: как будто кто-то заколдовал его.
Выбравшись в самом начале своего восхождения из тюрьмы Санте под предлогом аппендицита, которого у него и в помине не было, Саша тут же сменил фамилию. И открыто разгуливал по ресторанам и дансингам. Все знали, что это он, Стависский, но подступиться к нему никак было нельзя, ибо формально это был другой человек.
К суду очень желательно и даже необходимо было привлечь Александра Стависского, а вот месье Александр ни в чем предосудительном замечен не был.
Выгодность его положения усугублялась еще и тем, что Саша положил себе за непременное правило: нигде и ни при каких обстоятельствах не ставить своей фамилии и как бы ничем подозрительно криминальным не владеть. Более того, он пытался вообще на бумаге ничем не владеть, разве что через подставных лиц.
Но при всей своей феноменальной предусмотрительности и дьявольской изворотливости Стависский был чрезвычайно доверчив и недальновиден. Это необъяснимо, но он совершенно ничего не откладывал, как говорится, «на черный день»: на счетах банков Сашины миллионы никоим образом не оседали.
Допустим, он боялся, чтобы миллионы числились за ним, но ведь можно было держать свои капиталы на счетах подставных лиц. Но Саша и этого не делал. Судя по всему, он почему-то верил в хороший и даже исключительно счастливый конец всех своих афер, которые, кстати, становились все грандиознее и грандиознее. Сам же Стависский все более и более превращался в самого настоящего мегаломана! Видимо, ему казалось, что десятки и даже сотни миллионов франков так и будут без конца со всех сторон стекаться к нему.
Да и как было не поверить? Собственно, так ведь все и происходило — практически до самой его гибели.
Стависский каким-то образом ухитрялся быть чудовищным, невероятным мотом — мотом за пределами представимого. Как он добывал столь грандиозные суммы и как он умудрялся их расфукивать — для большинства граждан Третьей республики было совершенно необъяснимою загадкою, но зато тем больше был производимый эффект. «Красавчик Саша» ведь умудрялся буквально расшвыривать сотни миллионов франков. Он раздавал, дабы потом получать еще больше. И чем больше получал, тем больше раздавал.
В общем, происходило нечто настолько фантастическое,
Жизнь Стависского с 1925 по 1933 год — это чрезвычайно мощный, впечатляющий, однако загадочный спектакль. Не исключено, что Саша начал думать, что это вовсе не спектакль, а самая что ни на есть подлинная реальность. Может, Стависский и в самом деле поверил: то, что он разыгрывает, — и есть правда?! Как будто он не жулик вовсе, манипулирующий украденным, а действительно, баснословно богатый человек?!
И даже более того Стависский не раз утверждал, что хочет спасти Францию, и, возможно, был искренно уверен: он и в самом деле может спасти великую державу, бившуюся в тисках кризиса. Он даже говорил, что, препятствуя его действиям, ему не дают спасти страну.
В общем, вполне вероятно, что в какой-то момент «красавчик Саша» и в самом деле стал почитать себя не аферистом, а спасителем Третьей республики. Во всяком случае, какая-то сумасшедшинка в Стависском явно присутствовала, при его уникальном даре сверхрасчетливого финансового дельца, бесившего правоохранителей.
ПОЗДНЕЙШАЯ ВСТАВКА:
А тут еще щеголяла у всех на виду мадам Александр, неоднократно срывая призы за элегантность, сводя с ума граждан своими умопомрачительными нарядами, редчайшими драгоценностями и сверхдорогими машинами, и все это общего настроения французов отнюдь не усиливало, скорее — наоборот.
Но чета Стависских, казалось, совершенно не замечала ощерившихся вокруг них злобных недоброжелателей. Нет, замечала: чем больше было злобы и зависти, тем великолепней жила эта пара, наслаждаясь жизнью и взаимною любовью.
Грандиозное действо продолжалось — собственно, оно только началось — и, естественно, его сопровождал «вальс миллионов» (так тогда определяли аферы Саши; к этой забавной формуле я в дальнейшем еще вернусь, и не раз).
Ж.С.
10 августа 1964 года
г. Лозанна
Поздним ноябрьским вечером 1926 года Александр пригласил к себе в апартаменты отеля «Кларидж» нескольких старых друзей-сподвижников.
Прибыл из Орлеана и ювелир-оценщик Коэн. Он, как и все остальные, пришел поздравить своего великого патрона с сорокалетием.
Угощение, между прочим, приготовил сам хозяин, а у него были задатки оригинального, самобытного кулинара, обладающего редкостной фантазией и вкусом. Брось он свои аферы и открой ресторан, Саша, несомненно, мог бы нажить целое состояние, ибо весь преуспевающий Париж ужинал бы только у него.
Когда гости разошлись, Коэн еще ненадолго задержался. Вручив Александру редкой красоты перстень с изумрудом, он шепнул: