Красавица и чудовище
Шрифт:
Продолжая улыбаться новому дню, она легко соскочила с кровати и отправилась в душ. Теплые упругие струи мерно барабанили по коже, пробуждая от сна каждую клеточку организма и заряжая бодростью. Настроение было прекрасным, как никогда, она отлично выспалась и чувствовала себя полной сил и энергии.
Так быстро привыкла к хорошему: просыпаться не от звонка будильника, не вздрагивать от каждого движения мужа, делать то, что хочется самой, а не то, что обязана. Единственным облаком на ее бескрайнем голубом небе была ссора с сыном. После той истории с Алексом он так и не оттаял, по-прежнему обижался и разговаривал с ней сквозь зубы и по необходимости.
Незатейливая мелодия негромко разливалась по кухне, настраивая на нужный лад. Лиза готовила завтрак и ждала, пока сын проснется, чтобы поговорить с ним и озвучить свое решение. Она слишком любила его, чтобы заставлять страдать.
Телефонный звонок нарушил ее идиллию. Взглянув на дисплей, Лиза нажала зеленую трубку и засунула смартфон между ухом и плечом, чтобы освободить руки.
— Слушаю.
— Елизавета Андреевна? — Деловитый женский голос раздался в динамике.
— Да, это я, — ответила Лиза и ловко перевернула блин.
— У вас сегодня назначено собеседование. Вы придете?
— Конечно.
— Не могли бы вы продиктовать свои паспортные данные, чтобы я внесла вас в список? — попросила девушка.
— Да, сейчас. — Лиза отставила сковороду с огня и прошла в прихожую. Открыв сумку, достала паспорт, а вместе с ним конверт, который должна была передать Алексу, но забыла. — Записывайте…
Лиза продиктовала необходимые данные и убрала паспорт обратно в сумку. Письмо же оставила, чтобы отдать Элис, когда та придет к ней. Вернувшись на кухню, хотела положить его на стол и продолжить готовить завтрак, но невольно зацепилась взглядом за отправителя — «Отдел опеки и попечительства». Любопытство защекотало где-то внутри, Лиза невольно улыбнулась и попыталась представить, что Алексу понадобилось в этой структуре. Поддавшись порыву, перевернула конверт и замерла, увидев написанные простым карандашом фамилию, имя и дату рождения собственного сына.
Нехорошее предчувствие тревожным коктейлем хлынуло по венам, ошеломляя своей силой. Руки предательски задрожали, а перед глазами все поплыло, Лиза едва успела ухватиться за стол и без сил рухнула на стул. Несколько минут просто смотрела на злосчастное письмо и никак не решалась открыть его. Мерзкий морозец курсировал по позвоночнику, обдавая каждое нервное окончание холодом. Трясущимися руками она распечатала конверт и, достав сложенный в несколько раз документ, принялась внимательно читать.
Буквы расползались перед глазами, но мозг старательно искал необходимую информацию. Недоумение росло с каждой секундой и было настолько сильным, что Лиза не сразу поверила в реальность происходящего. Ошибка, недоразумение — все, что угодно, только не правда. Алекс не похож на сумасшедшего, но нормальный адекватный человек не станет лишать родительских прав мать только потому, что ненавидит ее.
В конце длинного текста, испещренного профессиональными терминами, была сухая, но понятная любому строчка, убивавшая последнюю надежду на ошибку.
«Лишить
Лиза выронила бумагу из рук. Отчаянный крик застрял в горле, а сердце рухнуло в пятки. Мир померк в одну секунду, лишив ее всех чувств, кроме панического, уничтожающего душу страха потерять сына.
Прикрыв глаза, она пыталась успокоиться и подумать, как не допустить дальнейшего развития событий. Лиза знала, что обязана защитить себя и сына и как-то остановить Алекса. Прекрасно понимала, что начавшийся процесс ей не выиграть. Деньги и власть имеют слишком большой вес в их городе, если Алекс решит идти до конца, помешать ему она уже не сможет. Предпринимать что-то нужно было прямо сейчас.
Пребывая в состоянии шока, Лиза не придумала ничего лучше, чем набрать номер Макса, справедливо рассудив, что у него много связей и он способен помочь. О цене она не заботилась, готова была на все ради сына.
— Алло. — Услышав голос мужа, содрогнулась от омерзения. Тяжело было возвращаться в трясину, из которой с таким трудом выбралась.
— Максим, это Лиза. — Наступив на горло своим эмоциям, она начала разговор.
— Надо же, — язвительно протянул тот. — Любимая женушка решила вспомнить о муже.
— Прекрати, я по делу.
— Все интереснее, — продолжил издеваться он. — Какие у нас с тобой дела?
— Общий сын.
— Которого ты подло украла у родного отца? — сыронизировал Максим и ехидно засмеялся.
— Макс! — отчаянно воскликнула Лиза, не желая сейчас выслушать необоснованные упреки в свой адрес. — Гилберт хочет лишить нас с тобой родительских прав и забрать Женю!
— Рад за него, я здесь при чем?
— Ты что, не понимаешь, что это значит? — едва сдерживая слезы, спросила она, с опозданием понимая, какую ошибку совершила. Его и раньше не особо заботила судьба ребенка, а сейчас и подавно.
— Я не понимаю, при чем здесь я? — вполне серьезно заявил Максим. — Ты с ним живешь, ты с ним и разбирайся.
— С чего ты взял? — Лиза насторожилась. Попыталась понять, откуда у него такая информация, но перегруженный мозг отказывался соображать.
— Разве нет?
— Господи, конечно нет! Что за бред?
— А где тогда? — вкрадчиво поинтересовался Макс, но Лиза вовремя разгадала его маневр и оставила вопрос без ответа.
— Это неважно. Что мне делать?
— Я откуда знаю? Разбирайся сама, — раздраженно ответил Макс и сразу же сбросил вызов.
Она снова осталась одна со своими проблемами. Безнадежность все сильнее стискивала горло стальной хваткой, заставляя судорожно искать другие варианты, но их просто не было. Единственное, что Лиза могла сделать, — это поехать к Алексу. Что скажет, даже не представляла, но должна была хотя бы попытаться достучаться до него.
***
Пообщавшись по телефону со следователем, Гилберт едва сдерживался, чтобы не взорваться. «Родители Краснова Евгения написали на вас заявление…» — от одного воспоминания об этом его начинало трясти от негодования. Алекса подозревали в педофилии и вызывали на допрос. Красновы лихо вывернули все в свою сторону и при определенных условиях могли бы добиться много, но они не знали главного — Женя его сын. Теперь вопрос усыновления встал жестко: либо Алекс официально признает свое отцовство, либо может сесть в тюрьму за педофилию. Выбор был невелик, но решать нужно было как можно скорее — его репутация всецело зависела от этого решения.