Красавица и генералы
Шрифт:
Ее интересовала не только их судьба. Несколько казаков лежало в больнице, и среди них были тяжелые. Не надо было быть провидцем, чтобы догадаться, что станет с ними, попади они в руки врагов.
Но Рылов должен был знать, что, кроме мести, несет с собой взбунтовавшийся народ.
– Я им не завидую, - ответил Рылов.
– Понятно, - кивнула Анна Дионисовна. - Вам что-нибудь нужно?
– Что говорит ваш сын? Как настроены казаки?
– Не знаю, мы об этом не разговариваем, - в досаде произнесла она,
Пожелав скорейшего выздоровления, прекратила разговор. Теперь было ясно, что она напрасно в короткие мгновения страха уповала на его защиту, он не вспомнит, что лежал в ее доме.
Перед рождеством приехал с хутора на простых санях Родион Герасимович, привез подарки. От него пахло лошадью, овчиной, дымом
– Хозяйка, кому колядовать? - зычным голосом спрашивал он, протягивая руки и обнимая сноху. - Щедрый вечер, свете тихий... Старая полную бендюгу подарков нагрузила. Как вы, живы?
– Живы, живы, - ответила Анна Дионисовна.
За Родионом Герасимовичем стоял Макарий в длинном тулупе, обросший мягкой бородкой, улыбался и внимательно смотрел незрячими глазами. Сердце Анны Дионисовны сжалось от вины, ведь она мало думала о старшем сыне.
– Макарушка, - спросила она, обняв его. - Как ты там? Проведать приехал?
– Маманя, я вертепщиком стал! - смеясь, ответил Макарий. - К нам мужик-беженец, притулился, он вертепщик, у него театр с куклами... Он меня учит.
– Комедия! - сказал Родион Герасимович. - А мы кабанчика закололи, сала, колбасы привезли... Ну чего в гороже стоим?
Она прижала руки к сердцу и смотрела на Макария.
– Маманя? - спросил он.
– Я здесь, - сказала она осипшим голосом. - Здесь, сыночек!
– Ну будет, - проворчал старик. - Совсем заморозишь. Давай до ваших вавилонов да греться будем!
Вошли, внесли мешки и торбы, Родион Герасимович пошел ставить лошадь, а Анна Дионисовна сняла с Макария тулуп, повела сына на кухню и усадила возле печи. Он осторожно протянул руку к теплу, боясь обжечься и желая определить границы печи. Кожа на костяшках и ногти были темны. Анна Дионисовна подвела его к умывальнику, вымыла ему руки, потом наклонила голову и вымыла лицо.
– Бороду завел, - сказала она укоризненно. - Как дядька старый.
– Как мне с бородой? - спросил он, подняв голову и прижимая к груди полотенце.
– Хорошо, - ответила она. - Только непривычно. Наверное, тебе трудно бриться?
– Бриться мне ни к чему. Я совсем чумазый, да? Ни бес, ни хохуля? Макарий протянул ей полотенце, заговорил о другом. - Скучно у нас. Вы тут чем занимаетесь? Как Витя? Нина? У нас вчера казаки гостевали, сено покупали, говорят, с рудничными настоящий бой был.
Анна Дионисовна начала рассказывать. Вернулся Родион Герасимович, стукнул дверью. Она пошла в коридор,
– Маманя сказала, бой вправду был, - вымолвил Макарий.
– Главное, нам не мешаться, - произнес Родион Герасимович. - Где Витька? Где твой коммуняка?
– Витя на Григоровке, - ответила Анна Дионисовна. - А у нас лежит раненый с того боя.
– Иван? - спросил старик. - Напросился-таки, бедаха?
– Нет, не Иван. Иван пошел в Никитовку к товарищами, - Анна Дионисовна выделила интонацией "товарищей", чтобы было ясно, что супруг должен был уйти и не надо его обвинять за это. - А здесь оставил раненого социалиста, большевика.
– Ну пусть, - согласился Родион Герасимович. - Куды ранен?
– В шею. Думали, помрет, очень уж слабый был, - сказала она. - Но живучий оказался. Злой, ничего не любит. Говорит, родом из дворян.
– Вот казаки его споймают - будет вам лиха, - предупредил он. - Слышь, Макар, кого тут ховают! Прямо - тьфу! Неразумная баба!
– Нечего ругаться, - обиженно ответила она. - Я бы поглядела, что бы на моем месте вы сделали? Макарий, он раненый, еле дышит, а там рудничных стреляют. Что я могла?
– Как, Макар? Что она могла?! - передразнил Родион Герасимович - Никак не должен Иван оставлять своего дружка. Ну пусть только вернется!
– Где Витя? Можно послать за ним? - вымолвил Макарий. Он улыбнулся мягкой умиротворяющей улыбкой: - Давайте поедем домой! Встретим рождество вместе.
Старик махнул в его сторону рукой и выразительно поглядел на Анну Дионисовну, давая ей понять, что ее сын тоскует в своем калечестве и не надо этого замечать.
– Возьмем Витю, - продолжал Макар - Я с вертепщиком вам покажу представление.
– Что за представление, Макарушка? - спросила она.
2
Вертепщик, низенький лысый бородатый большеротый человек, поставил вертеп на лавку, открыл ставни и зажег восковые свечи по бокам внутри. Запахло серой и церквой, задорно запела скрипка, ударил барабан, с запозданием заиграла гармонь - это дети вертепщика, мальчик лет двенадцати и девочка лет четырнадцати, и Макарий заиграли марш. Жена вертепщика, толстуха в зеленой кофте, вынимала из деревянного ящика куклы, вставляла шпеньками в пол вертепа, то в верхний ярус, то в нижний.
Оклеенная потертой голубой бумагой внутренность сцены с, нарисованной пещерой, овцами, яслями, в которых лежал младенец, заполнилась разными фигурками.
– Представление "Царь Ирод"! - объявил вертепщик.
Виктор никогда не видел кукольных спектаклей и со снисходительным любопытством наблюдал за началом. В руках толстухи мелькали фигурки священника в черной рясе, смерти с косой в руках, краснорожего, обшитого черной овчиной черта и еще много других фигурок, ярко и грубо раскрашенных. От представления веяло детской забавой, ставшей ремеслом.