Красавица и Холостяк
Шрифт:
— Лукас...
— Люк, — поправил он.
Она нахмурилась, пойманная врасплох.
— Что?
— Люк. Все мои близкие друзья — то есть Эйдан — зовут меня Люк.
Что он делает? Он не хотел ее дружбы или любви. Крест на уважении был поставлен, когда он угрожал ее отцу и шантажировал ее. Так что же, черт побери, он творит? Ему не нужно было знать ее мысли, прошлые обиды и мечты, чтобы трахнуть ее. Но женщина как Сидней не отдала бы свое тело так легко. Чтобы отдать всю себя, ей бы понадобилась эмоциональная связь с ним. И он определенно точно хотел — жаждал — всю ее. А он? Для него все ограничивалось
Год вместе они могли провести в приятных, сексуально-удовлетворяющих отношениях. И в конце расстаться, оставшись невредимыми, нетронутыми.
Ее лицо будто закрылось ставнями, не давая ему прочитать ее мысли.
— Но мы муж и жена, а не друзья, — напомнила она ему ровным голосом.
— Еще одна сделка, — он подождал ее легкого кивка и продолжил: — Перемирие. На эту неделю. Мы должны жить как пара целый год. Я бы предпочел, чтобы следующие 365 дней были мирными, а не полными вражды. Мы можем начать здесь. С этой недели. Попытайся вместе со мной, Сидней, — попросил он.
Безжалостный бизнесмен в нем хотел прикоснуться к ней, поцеловать, заставить ее согласиться, давя на желание. Но на пути стояло не только это проклятое обещание, но и его собственная беспокойная совесть. Он хотел, чтобы ее «да» было сказано по своей воле.
По своему желанию.
Она изучала его, ее пронзительный взгляд колебался между «я хочу доверять тебе» и «иди к черту». После пары долгих минут из ее губ вырвался прерывистый вздох, густая завеса ее ресниц опустилась.
— Хорошо. Я попытаюсь... Люк.
Глава 14
— Я не буду брать его в рот.
— Сидней, — начал Лукас.
— Нет. Совершенно точно, нет.
Лукас вздохнул.
— Ты не сможешь узнать, нравится тебе что-то или нет, пока не попробуешь.
Сидней пристально посмотрела на него.
— Мне не нужно выпивать бутылку жира, чтобы понять, что мне не понравится и что он забьет мне артерии. А съесть вот это… — она указала на завернутое в фольгу явство в его руке, — …это как выпить коктейль из сала.
Он развернул серебряную упаковку и со стоном вписался зубами в хорошо прожаренный «Твинки» (прим.: бисквит с кремовым наполнителем), его сверкающие зелено-голубые глаза ставились на нее. Она отвернулась, скрывая пульсацию возбуждения в животе и тихий звук наслаждения.
— На эту штуку надо лепить предупреждения Минздрава, — проворчала она.
— Да ладно, Сидней.
Он отщипнул кусочек золотисто-коричневого пирожного и поднес к ее губам, принимая на себя роль Евы, предлагающей Адаму яблоко. Только это яблочко, с кремовой начинкой, было обжарено в жире.
— Один кусочек. Ты сама удивишься, как тебе понравится.
Говоря это озорным голосом, он был воплощением соблазна. И сопротивляться ему могла женщина сильнее ее. Вздохнув и мысленно пропев песню «Я — женщина, услышь мой крик», она потянулись к угощению. Но он покачал головой и указал на ее рот, его томный взгляд сконцентрировался на ее губах. Подчиняясь его безмолвному приказу, она открыла рот и позволила ему положить еду ей на язык. Шершавая подушечка
Она сдержала дрожь. Боже. Этот мужчина мог и простой процесс дыхания превратить в прелюдию.
Сочетание хрустящего теста бисквитного десерта и жирных сливок таяло на ее языке. Она опять вздохнула, но уже по другой причине.
— Так вот какой на вкус сердечный приступ. Всегда мечтала узнать, — она сделала глоток своего черного кофе в попытке стереть изо рта слишком сладкий вкус. — Фу, одним словом.
Он рискнул и с наслаждением доел сладость. Его очевидное удовольствие было непостижимым и чувственным. Прислонясь к перилам, она изучала серо-голубые воды бухты Элиот, надеясь, что красочная картина знаменитого «Пайк Плейс Маркет» не даст ей пялиться на лицо Лукаса, как если бы на нем были ответы на самые таинственные загадки Вселенной (прим. ред.: англ. Pike Place Market — общественный рынок, находящийся на побережье тихоокеанского залива Эллиот в Сиэтле, штат Вашингтон, США). Например, что случается с самолетами в Бермудском треугольнике? Или что на самом деле произошло с Амелией Эрхарт? И как долго надо лизать, чтобы добраться до сердцевины конфеты «Тутси»?
Лукас Оливер был еще одной загадкой, которую предстояло решить.
За последние три дня он сопровождал ее по всему Бэйнбридж, отвез в Сиэтл на тридцатиминутной поездке на пароме по Саунд (прим. ред.: залив Тихого океана у западных берегов Северной Америки). Они передавались множеству простых вещей, как плавание и поход по магазинам, а в Сиэтле сходили в музей и в кино. Потом они отправились на вершину Спейс Нидл и пообедали в ресторане, поскольку она никогда там не бывала, а также прошлись по множеству магазинчиков и заведений на «Пайк Плейс Маркет». А когда солнце садилось, они возвращались в шестикомнатный домик на восхитительный ужин, приготовленный личным поваром Лукаса.
Вечера проходили за распитием кофе или вина у камина или в гостиных битвах в монополию. Приятно. Неожиданно. Она могла применить к этим вечерам эти слова, но никак не спокойно. Слишком много жизни, энергии и сексуальности было в Лукасе, чтобы она могла полностью расслабиться рядом с ним. Но он все равно очаровывал ее. Манил ее проникнуть под слои мужчины безжалостного в один момент, соблазнительного в другой, а потом дразнящего.
Она опять посмотрела на него и встретила его спокойный, твердый взгляд. Будто он терпеливо ждал, когда она повернется к нему, чтобы словить в паутину своего взора.
— Даже если бы у меня были фотографии в доказательство, как Лукас Оливер, генеральный директор «Бэй Бридж Индастриз», с наслаждением поедает «Твинки» во фритюре, никто мне не поверит.
— Эйдан поверил бы.
— Потому что он твой друг?
— Потому что раньше он трижды неделю ходил со мной в супермаркет покупать их.
Удивление дернулось в ней.
— Я и не думала, что ваши отношения с Эйданом длятся так долго.
Он кивнул.
— Мы встретились в старшей школе, и с тех пор он был моим лучшим другом.