Красавица и Холостяк

Саймон Нэйма

Но с арестом ее отца за те дни, как она ушла, у нее не было времени увидеться, или поговорить с Лукасом. Ее мать не понимала, все еще не могла уловить, что ее муж совершил преступление и должен был отправиться в тюрьму и заплатить штраф. Сейчас он был дома под залогом в два миллиона долларов, но шансы на его заключение были очень велики. И все же он был ее отцом, она любила его и осталась бы на его стороне в любом случае.

Дверь распахнулась, как только она к ней приблизилась. Она благодарно улыбнулась Мэдди и стянула свое пальто. Отдала его домработнице и направилась в кабинет отца, где его обычно можно было найти, когда он пребывал дома. Быстро постучав, она толкнула дверь.

—

Привет, пап. Извини, меня задержали...

Зайдя в комнату, она оцепенела, шок сковал ее дыхание и голос.

Лукас.

Он поднялся с дивана, и она уставилась на него, жадно и с болью. Господи, как же она соскучилась по нему. Шелковые локоны волос у челюсти. Узкое лицо с патрицианскими углами и линиями. Живые зелено-голубые глаза и любимый шрам, напоминающий о катастрофе, в которой он выжил. И высокое восхитительное тело, которое оборачивалось вокруг ее по ночам, мощное и защищающее. Ее пальцы зудели от необходимости дотронуться до него, приласкать его. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— Сидней,— поприветствовал ее отец, тоже поднимаясь со стула у дивана и махая ей, приглашая пройти вглубь комнаты. — Проходи, присаживайся. Мы ждали тебя.

Оторвав изголодавшийся взгляд от Лукаса, она пересекла комнату и поцеловала отца в щеку, прежде чем устроиться на другом конце дивана.

Джейсон опустился на свой стул и после пары мгновений молчания, наклонился к ней, вздохнув.

— Сидней, это одна из тяжелейших вещей, в которой я должен признаться, особенно тебе, моей дочери. То, что говорили обо мне в новостях, — правда. Но пока еще не сказали, что я сам им сдался.

Шок пронесся по ней, распространяя громкие, несогласованные вибрации. Он сдался сам, не Лукас... О Боже. Ее обвинения и его отрицание эхом отозвались у нее в голове, ударяясь о стенки черепа, становясь все громче. Да, он солгал, что оставил компанию отца в покое, но он не обращался к властям...

— Вина висела на мне тяжким грузом два года, — продолжил Джейсон, врываясь в ее самобичевания. — Я больше не мог продолжать жить обманщиком. Это поглотило меня, приходя домой, встречая тебя и твою мать, и знать, что я, в общем-то, преступник. Но все же, это не стыд заставил меня пойти в ФБР, — Джейсон взглянул на Лукаса, который не проронил ни слова с тех пор, как она вошла, а потом вернул свое внимание к ней. Усталость подчеркнула морщины на его лице, и, хоть с его признания прошла лишь пара дней, он казался много старше. — С тех пор, как я встретил Лукаса, что-то в нем меня напрягало. И только после свадьбы я понял, что именно. Он похож на своего отца, Роберта Эллисона.

Она рискнула бросить взгляд на Лукаса, обеспокоенная тем, что упоминание имени отца из уст Джейсона могло привести его в ярость. Но Лукас остался недвижимым как статуя, выражение его лица не поддавалось прочтению.

— Я всегда задавался вопросом, что же случилось с сыном Роберта, — произнес Джейсон. — И после свадьбы Терри и я провели небольшое расследование — очень непростое расследование. Это заняло очень много времени у наших детективов, но мы обнаружили, что он возродился Лукасом Оливером, мужчиной, за которого внезапно решила выйти моя дочь. Все кусочки быстро сложились между собой после этого. Твой разговор с Терри о компании, твое внезапное решение о замужестве. Ты сделала это для меня. Чтобы защитить меня.

Лицо Джейсона исказилось от боли, в унисон с судорогой в ее груди.

— Сидней, я делал в своей жизни вещи, которыми не горжусь. Много прискорбных вещей, — прошептал он, и она спросила себя, думает ли он о человеке, которого когда-то называл лучшим другом. — Но было бы непростительно позволить тебе заплатить за мое преступление, мой грех. Поэтому я сдался ФБР, чтобы

ты освободилась. Мы — эта семья, ты — понесли так много потерь. Я не позволю испытать тебе еще хоть минуту такого. И я сожалею, что тебе пришлось такое пережить ради меня, и от меня в прошлом, и сейчас, — он вытянул руки вперед ладонями вверх и разглядывал их прежде, чем перевести на нее усталый, грустный взгляд. — Милая, твоя жертва заставила меня осознать, что мне следовало быть лучше, поступать лучше. Но это также заставило меня признать, что я не был абсолютным злом, поскольку смог вырастить замечательную, самоотверженную женщину, как ты. Сидней, ты заслуживаешь жизни, наполненную счастьем. Ты заслуживаешь любви.

Слезы защипали ее глаза, а шок приковал ее к подушке дивана. Он пожертвовал чем-то ради нее. Ради ее будущего.

— Папа, я… — она запнулась, покачала головой. — Спасибо, — сказала она, наконец, хриплым голосом.

— Нет, Сидней. Спасибо тебе. Тебе, твоему брату. Вы двое были и есть лучшим произведением вашей матери и меня. Не следовало позволять скорби по Джею заставить меня забыть о твоем существовании. Я потерял так много времени. А теперь... — прочистив горло, Джейсон поднялся, очевидно, думая о неизбежном тюремном заключении, которое украдет еще больше времени у их разбитой семьи. — Теперь если вы меня извините, — пробормотал Джейсон, а затем, кинув долгим взглядом в направлении Лукаса, вышел из кабинета, оставляя ее наедине с ним. Ошеломленная, она смотрела на захлопнувшуюся дверь пару секунд, а потом перевела взгляд на Лукаса.

— Ты знал? — спросила она.

— До того, как приехал сюда сегодня, нет, — ответил он, пристально рассматривая ее.

— Почему ты здесь, Лукас? — даже для собственных ушей ее голос прозвучал устало, настороженно. Признание и заявление ее отца измотали ее эмоционально. После их последней ссоры часть ее боялась того, ради чего Лукас сидел здесь, готовый рассказать ей. И хотя она любила его, он чертовски сильно ранил ее своим обманом. — Извини, что не поверила тебе, что не ты сдал моего отца, но ты все равно лгал мне о покупке акций «Блэйк Корпорейшн» и попытках захватить компанию...

— Я пришел сказать твоему отцу правду о том, кто я, о нашем браке и почему ты ушла от меня, — пауза. — Он ударил меня за оба из этих пунктов.

Она прислонилась к подлокотнику дивана. Зачем ему раскрывать свой секрет, разоблачать себя?

— Пока я не встретил тебя, моей единственной целью была месть. Она меня вела, она меня определяла. И я пытался цепляться за нее, потому что из-за моей ярости я не знал, кто я. Но за последние пару недель я понял, кем и чем являюсь. Я твой муж. Я не виноват. Я нечто большее. Из-за тебя. И я люблю тебя.

Боже. Надежда, прекрасная, но такая хрупкая надежда, затрепыхалась у нее внутри, как бабочка, разрывающая свой кокон.

— Лукас, — прошептала она.

— Мне принадлежит сорок шесть процентов компании твоего отца, что делает меня самым крупным акционером. Но сегодня утром мои юристы набросали другой договор. По которому все акции передаются тебе. Ты можешь передать их отцу или оставить себе. Тебе решать. И неважно, какое решение ты примешь, я все равно предоставлю все влияние и деньги «Бэй Бриджес Индастриз», чтобы «Блэйк Корпорейшн» снова стала рентабельной. Пусть твоему отцу придется уйти в отставку из-за признания вины, компания останется в твоей семье. Твое наследство, — сказал он. — Я причинил тебе так много боли, Сидней. И я сожалею. Я не хочу еще раз увидеть в твоих глазах боль и разочарование. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но я все равно его попрошу. Прости меня, дорогая. И возвращайся домой, ко мне. Я люблю тебя всем своим существом, — он сделал паузу. — Пожалуйста... полюби меня.