Красавица и игрок

Мэдден-Миллз Ильза

— Ронан… я… что ты делаешь?

Что-то, чего я не должен, но…

— Я никогда не говорил, что буду играть в чистую игру.

— Не используй это для сексуального удовольствия, — ворчит она. — Хорошо, мое желание… — Она делает паузу. — Я хочу ты… чтобы надел мой лифчик.

— Ты злая женщина.

— Правила есть правила.

В этой игре нет правил. Мы играем друг с другом, и мы оба это знаем.

— Я никогда раньше не носил женское нижнее белье, — говорю я, покачивая им перед ней. — Мне нужна помощь.

Она

забирает у меня лифчик.

— Даже одеться сам не можешь. Бедняжка. Благослови твое сердце господь.

— Ах! Я знаю, что это значит. Просто надень это на меня и поклянись, что никогда никому не расскажешь.

Она застегивает на мне проймы, затем застегивает бретельки на плечах. Она пристраивается позади меня и тянет, потом кряхтит.

— Конечно, это не сломается. — Она поворачивает меня лицом к себе, затем раздувает чашки. Они заканчиваются между моим горлом и верхней частью груди.

— О да, ты такой сексуальный, — бормочет она, и я смеюсь; затем я ловлю себя на отражении в зеркале за мини-баром и стону.

— Это возмутительно.

— Да. Ронан Смит в нижнем белье. У меня TMZ на быстром наборе… — Она тянется к своему телефону, и я вырываю его из ее рук.

— Никаких фотографий. Приготовься проиграть, милая. Давай сделаем это снова. — Я готов выиграть это дело.

Она бросает на меня многозначительный взгляд.

— Мне интересно, почему ты не попросил меня быть твоей поддельной подружкой.

— Потому что я уверен в себе. — И этот лифчик, самая чертовски сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Полностью собираюсь подрочить на это. Мы снова бросаем, и я выигрываю. — Да! — Я сжимаю кулак, пока она хмурится, уперев руки в бедра.

— Чего ты хочешь?

Я думаю об этом.

— Во-первых, мы должны сделать больше, чем три броска. Ты в деле?

— Может быть. — Она смотрит на Дарта Вейдера. — Я бы хотела темного злодея. Я могла бы повесить на него одежду или потанцевать с ним. Так чего же ты хочешь?

Я скольжу по ней взглядом.

— У тебя не так уж много с собой.

— Это правда. Я довольно бедна. — Она выставляет один сапог, демонстрируя длинную, стройную, загорелую ногу. — Как ты относишься к ботинкам?

— Они не моего размера.

— Но это одна из моих самых ценных вещей.

— Ложь. Они из средней школы. Я хочу поцелуй, — бормочу я.

Она вальсирует ко мне, покачивая бедрами. Затем, быстро, как молния, она протягивает руку и расчесывает волосы на на моей покрытой шрамами щеке.

У меня перехватывает дыхание, когда она медлит, ее пальцы слегка ласкают линию от моего виска к моей шее. Мое сердце сжимается, колотится в груди, жаждет… чего-то, чего я не могу иметь.

Она пристально смотрит на меня.

— Мне нравится твое лицо. Это ты. О, ты был симпатичным до появления шрамов, на самом деле, мне нравилось называть тебя Генри

Кавилл… Эта линия подбородка чертовски привлекательна, но теперь… — Ее плечи сдвигаются. — У тебя есть характер. Значение. Ты выжил и вышел с другой стороны ущербным… но красивым.

Я хмурюсь, пытаясь понять, как я отношусь к ее словам.

— Я не красив.

— Красота не снаружи. Я научилась этому на конкурсах красоты. Я встретила несколько красивых женщин, которые были уродливы внутри, а некоторые были невероятны. Красота — это то, как мы продолжаем жить, жизнь, которую мы создаем вокруг себя. Жить осмысленной жизнью. Честно говоря, я не уверена, что я там. Я очень стараюсь. Мы все такие. Я знаю, что возвращение домой пошло мне на пользу, хотя причина печальна. Честно говоря… — Она вздыхает с задумчивым выражением на лице. — Мне нужен был якорь в моей жизни, чувство принадлежности, и Сабина и дом — это то, что мне нужно. — Она смеется. — Посмотри на меня. Я заставляю нас говорить о серьезных вещах, когда мы должны метать дротики.

До меня доходит, что у меня нет якоря, если не считать тренерства.

Возможно, она первая женщина, которая когда-либо целовала мои шрамы. Конечно, я был с женщинами с тех пор, как провел ночь с Новой — беззаботными, молодыми женщинами, которых я мог забыть — и обычно они просто притворялись, что моих шрамов там не было. Возможно, они не знали, что сказать. Возможно, они просто хотели забыть об их существовании.

— Давай двигаться дальше, — говорю я и отодвигаюсь от нее.

Она бросает первой и попадает прямо в яблочко; затем я иду, и мой дротик попадает в стену.

— Черт возьми.

Она скандирует.

— Я победила, модные штанишки, — пока я сердито смотрю в угол. Останавливаясь, она встает перед до мною. — Я хочу Дарта Вейдера на неделю. Ты должен доставить его ко мне.

Я стону.

— Он очень дорогой. И тяжелый.

— Эта игра была твоей идеей. Давай еще раз. Я могу заниматься этим всю ночь, — поет она.

Я выстраиваюсь в линию и бросаю, но мой дротик уходит от центра. Я снова проклинаю. Ее стойка точна, ее локоть идеален, когда она бросает прямо в яблочко.

Я выдыхаю, когда она вальсирует по комнате, останавливаясь у змеиной манжеты принцессы Леи.

— Я хочу браслет. Навсегда. В любом случае, он мой. Мне это нужно, чтобы дополнить мой наряд. — Ее голова поворачивается, и она приподнимает бровь. Я подхожу к ней, открываю футляр и вкладываю его в ее раскрытую ладонь.

— Тебе даже не нравятся " Звездные войны ", — бормочу я.

— Ты ненавидишь проигрывать, не так ли?

— Да, — рычу я.

Она возится с манжетой, не в силах справиться с застежкой, и я беру ее у нее, поднимаю рукав, и прикрепляю его. Сама по себе моя рука скользит вниз по ее руке.