Красавица
Шрифт:
— Да, хочу! Пожалуйста!
Поставив Доброхота в конюшню, я пошла вслед за Чудищем в замок — лестницы, коридоры, снова лестницы, и вот мы уже в той самой комнате, где я впервые увидела Чудище. Он задернул портьеры, закрыл дверь, и в полумраке таинственно блеснул маленький столик, пристроившийся за креслом Чудища. Тот посмотрел на него пристальным взглядом, а потом, взяв с каминной полки стакан и пробормотав несколько слов, вылил содержимое на поверхность столика.
— Иди сюда, встань рядом, — позвал он меня, возвращая стакан обратно.
Столешница представляла собой толстое блюдо из бледно-зеленого, похожего на нефрит, камня.
Я увидела своих сестер в гостиной. Грейс сидела уткнувшись в ладони, а Хоуп обнимала ее спереди за плечи.
— Что с тобой, сестрица? Что случилось?
В окна лился утренний свет, из кузницы донесся едва слышный смех Жервена.
— Это из-за мистера Лори? Он только что от нас вышел, я видела.
Грейс медленно кивнула, не отрывая ладоней от лица.
— Он хочет на мне жениться.
Хоуп опустилась на колени и, отведя руки Грейс, посмотрела сестре в глаза.
— Он сделал тебе предложение?
— Не совсем, пока только намекает… Он ведь такой, ему надо, чтобы все честь по чести, понимаешь? Сейчас он сказал, что собирается «потолковать» с отцом. О чем другом, как не об этом?
— Пожалуй, — согласилась Хоуп. — Мы все лето подозревали, что дело к свадьбе. Отец обрадуется — он питает к мистеру Лори самые добрые чувства. Все будет хорошо. А священнику ты в самый раз в жены — с твоей-то кротостью и добротой.
Глаза Грейс наполнились слезами.
— Нет, — прошептала она, — я не могу.
Слезы заструились по щекам, и Хоуп погладила мокрую щеку сестры.
— Неужели ты до сих пор ждешь Робби? — спросила она тоже шепотом.
Грейс всхлипнула:
— Да. Ничего не могу с собой поделать. Мы ведь не знали. Я не люблю Пата Лори, а Робби люблю по-прежнему. Никого другого и в мыслях нет. Даже близко. Я очень плохо поступаю с мистером Лори?
— Нет, — с сомнением в голосе ответила Хоуп. — Ты не волнуйся. Но отец его обнадежит, и он начнет ухаживать за тобой всерьез. Ох. Тебе надо попытаться забыть Робби. Иначе так вся жизнь пройдет впустую. Шесть лет уже…
— Знаю, — откликнулась Грейс. — Каждый день из этих шести лет помню. Но ничего поделать не могу.
— А ты постарайся. Пожалуйста. Мистер Лори любит тебя, ты с ним отлично заживешь. Не обязательно питать к нему те же чувства, что к Робби. — Голос Хоуп дрогнул, и она тоже залилась слезами. — Будь с ним добра, а остальное сделают его любовь и время. Я уверена. Прошу тебя, Грейс.
Грейс посмотрела на нее, как потерявшийся ребенок.
— Так надо? Мне больше ничего не остается?
— Да. Поверь мне. Это для твоего же блага — я не сомневаюсь. И отец будет рад. Ты же знаешь, как он за тебя переживает.
— Хорошо. Будь по-твоему, — прошептала Грейс, покорно склоняя голову.
Перед глазами снова заклубился туман, и сестры пропали.
— Бедняжка Грейс, — пробормотала я. — Бедная, бедная Грейс. Знать бы, что все-таки случилось с Робби…
Туман тотчас рассеялся, будто унесенный порывом свежего ветра, и я увидела, как с корабля на причальные доски сходит моряк. По гавани — очень знакомой гавани — гулял бриз. Рядом с этой гаванью прошло мое детство. Вот склад, когда-то принадлежавший отцу, — только достроенный и перекрашенный. Судно, с которого сошел моряк, считалось двухмачтовым, но верхушка одной из мачт надломилась и от реи остался один огрызок. Корабль изрядно
— Прошу простить, господа, но оба наших ялика смыло за борт во время бури. Я решил, что лучше мы встанем в доке, чем положимся на удачу и будем звать другой корабль из гавани. Видите ли, — пояснил он с усмешкой, — якорь мы тоже потеряли, и протекает наша посудина с такой страшной силой, что я спешил подогнать ее поближе к берегу, чтобы мои ребята смогли спастись в случае чего. Пловцы из нас сейчас никудышные.
Лишь теперь я узнала этого худого и оборванного незнакомца — по улыбке. Это был Робби.
— Но кто вы такой, сэр? — спросил один из подошедших к нему.
— Меня зовут Роберт Такер, а это — мой корабль, «Белый ворон», точнее, то, что от него осталось. Я работаю — то есть работал — на Родерика Хастона. Шесть лет назад я вышел в море еще с тремя судами — «Стойким», «Ветродуем» и «Везучим». Однако нам отчаянно не везло.
Лиц его собеседников я не видела. Один из них, юноша в костюме конторского служащего, кинулся в гавань сообщать новость, а Робби, помолчав, продолжил:
— Вы не знаете, что сталось с остальными тремя? Мы потеряли их из вида четыре года назад, после бури — нашей первой бури, — добавил он с горечью. — И где мне найти мистера Хастона? Я вижу, тут многое изменилось, пока нас не было. — Он кивнул на склад, который я заметила вначале. — Наверное, он давно списал нас со счетов. Но мы болтались в таких краях, откуда никак не послать весточки. Раз или два я пытался, но, видимо, они не дошли.
Картину вновь заволокло туманом, а когда он развеялся, передо мной оказалась зеркальная крышка столика в полутемной комнате заколдованного замка.
— Робби… — прошептала я. — Он вернулся. Живой! А Грейс и не знает… Чудище, то, что мы видим, происходит сейчас? Робби только сейчас пришвартовался? И Грейс с. Хоуп только сейчас разговаривали?
Он кивнул.
— Тогда еще не поздно! Боже мой… Если Робби отправится в Синюю Гору сегодня же, он прибудет лишь через два месяца, а ведь он не отправится… У него первым делом команда и корабль. Да и сам он очень плох — по нему видно. Хорошо, если догадается хоть весточку послать, но ведь у этих гордецов все не как у людей — начнет из ложной скромности откладывать зачем-то. Боже мой…
Я в волнении прошлась туда-сюда по комнате. Чудище, аккуратно вытерев столешницу тряпкой, устроилось в своем большом кресле, но мне сейчас было не до него.
Надо рассказать Грейс. Если она обручится с этим священником — даже если просто решит, что дала ему повод надеяться, — она пойдет до конца. Из чувства долга. Несмотря на всю любовь к Робби.
— А ты не мог бы послать ей подходящий сон? — придумала я.
Он шевельнулся в кресле:
— Мог бы, но сомневаюсь, что получится. И даже если получится, она не поверит сну.