Красивый, богатый, свободный…
Шрифт:
Эйден опустил голову и закрыл глаза. Таш подумала, что его мир рухнул.
– Вы хотите отменить заказ? – спросила она после молчания, которое показалось ей вечным.
– Нет. У нас контракт. Кроме того, следующий шаг – мой отец. Ему решать. Если он попросит вас уйти, вы уйдете?
– Если он меня попросит. Да.
Но он не попросит. Воспоминания о ее матери слишком сильны.
Хотя если, оставшись, она причинит ему боль, то, конечно, уйдет, независимо от его желания.
– Вы парадоксальны, – пробормотал Эйден, опершись на
– Кайл – подлый пьяница.
– Но он не ошибся.
Ее сердце упало. В самом деле? И он тоже? Почему-то Таш ожидала лучшего от сына мужчины, которого любила ее мать. Это, вероятно, глупо.
– Есть в вас что-то… – продолжал Эйден. – Трудно уловить.
Он очертил пальцем вырез ее платья. У нее сразу перехватило в горле, что-то вздымалось и раздувалось, как шар тепла, в груди. Связь. Готовая обжечь.
– Две минуты назад вы были рассержены.
– Я и сейчас сердит. Только не на вас.
– И две минуты назад ты думал, что я сплю с твоим отцом.
Эйден подвинулся ближе.
– Но ты не спишь. И облегчение по этому поводу волнует.
– Почему облегчение? – Таш не посмела спросить, почему волнует.
– Потому что теперь это могу сделать я.
Тепло пальто, висящих у нее за спиной, было ничто по сравнению с жаром, исходящим от Эйдена, когда он набросился на нее, овладев ее губами с такой уверенностью, что у нее перехватило дыхание. Будто он точно знал, как хорошо они подходят друг другу и каким будет ответ. И как вяло она будет сопротивляться. Он крепко держал ее в объятиях. Каждый страстный пылкий взгляд, которым он одаривал ее, вел к этому моменту. Таш почувствовала это еще в кафе, когда Эйден впервые прошел мимо ее столика.
Таш хотела отреагировать на его настойчивость и явную сокрушительную мужественность, но что-то подсказывало: стоит уступить хоть немного, и она пропала. Эйден Мур знает, что хочет. Он будто почувствовал легкую отстраненность Таш, его пальцы, подкравшись, зарылись в ее волосах, нежно сжали в кулаках густые локоны и потянули. Ее шея обнажилась для разрушительного воздействия его губ. Властное прикосновение заставило кровь бежать еще быстрее. Каждая ее частичка отвечала на его магнетическое притяжение. Было бы так просто обнять его шею и держать, пока он не зацелует ее до полусмерти. Она позволила приподнять ее на деревянную стойку и обхватила ногами его пояс ницу.
– Как ты объяснишь это своей матери, не слишком ли жестко? – выдохнула Таш между поцелуями. Если бы она могла мыслить яснее, возможно, также подумала и о том, как его отец воспримет эту новость.
– Я, как правило, не спрашиваю у нее разрешения, чтобы с кем-либо переспать.
– Ты решил, что я буду спать с тобой, – выдохнула Таш.
– О, ты будешь. – Он прикусил губу. – Кроме того, ты никогда не будешь приходить на семейные ужины или что-то в этом роде.
Эйден имел в виду ситуацию, сложившуюся в их семье. Таш понимала это. Суровая реальность выхватила ее из чувственного тумана, отбирающего силы. Она пообещала себе,
– Что?
Таш подняла руки и прижала их к его груди с такой же решимостью, как он целовал ее, вдохнув драгоценного воздуха, проникшего между ними. Немного, но достаточно.
– Мы не можем этого делать.
– Ты имеешь в виду, не здесь?
– Я имею в виду вообще.
– Но ты же не спишь с моим отцом.
Как будто это единственное, что стояло между ними.
– Я сейчас работаю на вас.
– И что?
– Это абсолютно неуместно.
Такая мысль явно не приходила ему в голову.
– И слишком грязно.
Он притянул ее к себе. Улыбнулся как Чеширский кот.
– Я и рассчитывал на то, что это будет грязно.
– Эйден, остановись.
Таш оттолкнула его, он же отстранился всего на дюйм. Но все-таки остановился. Именно тогда, когда это было важно.
– Ты серьезно?
– Конечно, серьезно. Ты думал, я просто разыгрываю недотрогу?
Эйден наморщил лоб.
– Ну да. Что, слишком публично?
Действительно, риск, что кто-то постучит в дверь, способствовал еще большему напряжению, чем было бы при других обстоятельствах. Но не это останавливало Таш.
– Нет, слишком близко. Мы с тобой едва ли придем к соглашению. Плюс я едва тебя знаю.
– Ты знаешь мою семью. Знаешь, где я работаю, что люблю на обед и как пью бурбон. И ты знаешь, что происходит, когда наши феромоны начинают смешиваться. Что еще?
Вероятно, именно так обстоит в его мире, где отношения исчисляются днями.
– Мы никому не скажем. Будем встречаться тайно. Тогда проблем не будет.
Таш уставилась на него. Боже, он умен, красив и совершенно наивен!
– В том-то и проблема. Ее просто не видно.
И нечестно. И дешево. А она покончила с дешевыми чувствами. Его шипение точно отражало выражение лица.
– Ты не привык к отказам, не так ли?
Его смех прозвучал издевкой.
– Я не заплачу, если ты об этом. И не стану умолять.
– Представить не могу, как бы это выглядело.
Эйден молча уставился на нее. Поправил галстук.
– Ты кажешься одним из тех, кто хочет меня только потому, что не может иметь. – Таш старалась держать дыхание под контролем.
– Это правда?
– Правда.
Его глаза сузились, он свирепо посмотрел на нее, не успев в полной мере запугать. Как ни странно, она поняла, что все здесь в ее власти. Господи, как же он должен ненавидеть! Она наконец нарушила молчание.
– Итак, что теперь?
– Ты выйдешь отсюда первой, я через некоторое время после тебя.
Таш рассмеялась:
– Вдруг забеспокоился о моей репутации?
Эйден улыбнулся и широко распахнул дверь. Достаточно широко, чтобы выйти, но не слишком, и ей пришлось прижаться к нему. Она сделала это с величайшей осторожностью. Но когда протискивалась между ним и дверью, его губы на мгновение коснулись ее уха, теплое дыхание вызвало бунт нервных окончаний.