Красная дорама
Шрифт:
— Какие листовки! — тут же заспорил с ним другой прохожий, помоложе и получше одетый. — Доллары там были! Американские! Кто успел — полные карманы себе ими набили, пока полиция не подоспела!
— Ну и дураки! — с горячностью подключилась к разговору энергичная тетушка лет сорока пяти. — Доллары-то те наверняка фальшивые!
— Зачем же южанам посылать нам фальшивые доллары? — удивился кто-то.
— А настоящие зачем?!
— Поэтому и говорю: листовки это были! — упорно гнул свое старичок во френче. — А на обратной стороне у них доллары напечатаны —
— Доллары, не доллары — нам не достанутся, — мрачно буркнул паренек в темных брюках и сером пиджаке при узком красном галстуке — если верить Паку, такие здесь носили студенты. — А как пройти-то теперь? Меня у Потхонмун товарищи ждут!
Вот, отличный вопрос!
Скорый ответ на него, правда, ни меня, ни студента не порадовал:
— Никак, — хмуро бросил мужичок, державший «под уздцы» новенький с виду велосипед. — Направо все чуть ли не до Музея Революции перекрыто — я только что оттуда! А слева — тем более не обогнуть! Так что если только на метро через «Кэсон» махнуть — но это же какой крюк получится! Проще тут подождать!
— Да, сейчас уже, наверное, скоро начнут пропускать, — попыталась утешить присутствующих тетушка, заявившая о фальшивых долларах. — Ну, может, минут пять еще продержат…
Увы, она ошиблась. Ни через пять, ни через десять минут проход не открыли. А через четверть часа, поняв, что уже наверняка опоздаю — даже если заграждение уберут вот прямо сейчас, за оставшиеся три минуты никуда мне не добежать — я выбрался из толпы, достал телефон и набрал номер, указанный на стикере.
Ответили мне почти сразу.
— Слушаю! — голос был женским, молодым — и звучал очень резко, словно острым мечом рубил.
— Товарищ Джу? — на всякий пожарный уточнил я.
— Слушаю вас! — нетерпеливо повторила трубка.
— Курьер из Пэктусан беспокоит… — начал было я.
— Где вас носит?! — сердито перебили меня на том конце «провода». — Мне уже пора уходить — а вас до сих пор нет!
— Тут такое дело… Улица перекрыта, — принялся объяснять я. — Стою вот, жду, когда начнут пропускать… Уже почти полчаса, — несколько преувеличил — но, впрочем, несильно. — Говорят, воздушный шар сбили… — добавил зачем-то.
— Что вы несете?! — снова оборвала меня Джу Мун Хи. — Какой еще воздушный шар?
— Вроде как с юга запустили… — был вынужден развить тему я. Про листовки и фальшивые доллары уже не стал уточнять.
— Вы там, в отделе снабжения, все, что ли, с ума посходили?! — взревела моя собеседница. — На той неделе один мне про неверный прогноз погоды что-то втирал, теперь — вражеский аэростат какой-то придумали! Дождетесь у меня — вышвырну всех к псам из концерна — с такой характеристикой, что не то что на приличную работу, не в каждый трудовой лагерь возьмут!
Как-то сразу верилось: эта — может.
А в трудовой лагерь не хотелось. Особенно, если это означало именно то, что я подумал.
— Но улица и правда перекрыта! — все же не позволил себя полностью заткнуть я.
— Конечно, перекрыта — идет репетиция парада
Что? А так можно было?!
— Меня сейчас уже не застанете — так что дождитесь в квартире, покуда не вернусь! — велела между тем мне в заключение собеседница — и отключилась.
Ну а я принялся снова пробираться к ограждению.
17. Тест
У барьеров все же не обошлось без задержки. Полицейский сержант, к которому я обратился, с полминуты пялился в мое командировочное, морщил лоб, хмурил брови, шевелил губами… И в конце концов решил, что вопрос выходит за пределы его компетенции — позвал офицера. А вот тот уже решил проблему в пять секунд: скользнул взглядом по адресу в предписании — и кивнул подчиненному:
— Пропусти!
Тот слегка подвинул на себя один из барьеров — так, что образовался узкий проход:
— Проходите, товарищ!
— Спасибо! — я ловко скользнул в выделенную мне щель, которая за мной тут же и захлопнулась.
За спиной у меня прокатился недоуменный ропот. Да уж, представляю, что обо мне подумали в толпе! Потоптался среди народа, послушал разговоры — а теперь как ни в чем не бывало прошел в запретную зону — не иначе, с докладом…
Ну да и Чучхе с ними со всеми!
Не знаю, как там на самом деле было насчет якобы сбитого сеульского воздушного шара, а вот подготовку к спортивному параду я увидел собственными глазами — кварталом далее ограждения. Тысячи юношей и девушек заполонили проезжую часть, синхронно размахивая красными и синими флагами и совершая замысловатые перестроения. Двигались они просто с нечеловеческой четкостью — привет идеям Высшего Руководителя о роботизации. Но командовавшие репетицией строгие дяденьки и тетеньки с мегафонами все равно находили, из-за чего выразить недовольство — то и дело останавливали подопечных резким окриком и заставляли все повторить.
Засмотревшись с тротуара на разворачивавшееся действо, я невольно сбавил шаг — и рядом со мной тут же как из-под земли вынырнул бдительный полицейский, потребовавший предъявить документы. И, изучив мои бумаги, вернул их мне страж порядка с недвусмысленной рекомендацией попусту по сторонам не глазеть — поскорее идти, куда шел. Что я и сделал.
Последнее, о чем стоит упомянуть из замеченного мной по пути — пресловутое «сам-знаешь-что с блокпостом». Был это высоченный серый забор — своего рода современная крепостная стена — в какой-то момент выросший слева, на противоположной от меня стороне улицы. В нем имелась высокая арка, достаточная, чтобы проехать автобусу или грузовику — и вот перед этой аркой, символически прикрытые массивными бетонными блоками, дежурили трое солдат с автоматами. Так себе блокпост, если честно, да и «сам-знаешь-что» в итоге пока осталось для меня «сам-не-знаешь-чем» — никакой вывески у арки не имелось, только броский лозунг: «Объединимся с чувством патриотизма!»