Красная карточка
Шрифт:
– Да вы за мои локти не переживайте, – немного свысока сказал Шаповалов, которого уговоры заставляли только больше упрямиться. – С моим локтем кто познакомится, потом долго чесаться будет!
– Из-за этого у тебя и неприятности, – заметил Гуров. – Из-за локтей твоих.
– У меня все в ажуре. Никаких проблем. А Славка пострадал, я считаю, от хулиганов. Сейчас среди фанатов столько психов! Вот лучше бы их ловили.
– Мы и ловим, – сказал Гуров. – Но нам помощь нужна. Например, нам необходимо установить подслушивающую аппаратуру на ваши телефоны, понимаете?
– Это что, следить, с кем я перепихнуться договариваюсь? –
– Вы совершаете большую ошибку! – предупредил его Гуров. – Неужели судьба Жмыхова или Вьюшкова вас не пугает?
– Меня вообще ничего не пугает, – самодовольно ответил Шаповалов. – И вы за меня тоже не беспокойтесь. Слышали поговорку – собака лает, ветер носит? Вот это как раз мой случай. Ничего общего со Жмыховым, а тем более с Вьюшковым.
В общем, отбоярился он от милиции, но культурно и без скандала. С детства не выносил, когда за ним приглядывали, и пресекал такие попытки решительно. Не просто это было, но того стоило. Приобрел он не только независимость, но и железный характер, и отказываться от всего этого в угоду ментам не собирался. Пусть хорошенько его попросят, а он еще подумает.
Все было хорошо, пока Шаповалов не ушел со стадиона и не остался один на один с самим собой. Препирательство с полковником даже отвлекло его от мрачных мыслей, но уже в машине Шаповалов задумался.
В сущности, менты попали в точку. Совсем зеленого Славку Смеховского никто и пальцем бы не тронул. Здесь явно метили в него, в Шаповалова. Действовали наспех, не проверили сумку как следует. Тут еще сыграла роль его привычка убирать свои вещи подальше. В общем, как и обещал тот гад по телефону, наказывают его. Все только поучают и наказывают. А его учить не надо. Когда требуется, он идет и молча делает свое дело. Взять хотя бы сегодняшний случай. Ну да, психанул он, когда Федотыч сделал ему выговор, хотел бросить все – пусть попробуют без него. Но как только понял, что без него команда пропала, сразу встал в ворота и слова не сказал. Он дело свое знает и товарищей никогда не подводил.
Но теперь, за пределами стадиона, все было по-другому. Упрямиться и показывать характер было не перед кем. А искаженное болью лицо Смеховского все еще стояло перед глазами. Боль эта предназначалась ему, Шаповалову, и от осознания этого на душе было скверно, точно кошки нагадили. И в то же время Шаповалов был вынужден признать, что мало-помалу в душу его закрадывается страх. Он не боялся врагов, но до сих пор он всегда видел этих врагов в лицо. Нынешний враг был невидим и неосязаем. В любую минуту он мог оказаться за спиной, у изголовья постели, ворваться в раздевалку, устроить катастрофу на дороге… Это напоминало боксерский поединок, в котором у одного из противников завязаны глаза. Если бы Шаповалов мог, он бы вызвал этого таинственного злодея на честный поединок. Хочешь наказать? Вот он я, наказывай, но уж не обижайся, если из тебя самого вытрясут душу. Но этот трус никогда не решится на такое – Шаповалов был уверен в этом. Он способен нападать только из-за угла.
Но при таком раскладе преимущество было на стороне этого мерзавца. Шаповалов ничего не мог поделать. Он мог только почаще оглядываться и вздрагивать от каждого подозрительного стука. Или плюнуть на все и положиться на судьбу и на могучее русское «авось». Так он
Шаповалов подумал, что заслужил право на небольшое нарушение режима. Ему нужно было снять стресс, заглушить угрызения совести, да и что там греха таить, хотелось избавиться от чувства беспокойства, которое нарастало с каждой минутой. Шаповалов решил хорошенько погудеть и расслабиться в компании какой-нибудь грудастой девахи. Анастасия для этой цели сейчас не годилась, да и с тех пор, как они расстались, он даже не позвонил ей ни разу. Таково было его неукоснительное правило – он никогда не звонил первым. Звонить первым – значит проявлять слабость, а проявлять слабость перед женщиной – это вообще последнее дело. А самое неприятное, что он уже проявил слабость перед Анастасией, рассказав ей о ночном звонке. Вспоминать об этом не хотелось.
Вообще Шаповалову больше не хотелось ломать голову. Не хотелось ему кооперироваться и с ребятами из команды – они все сейчас в похоронном настроении, с ними не отвлечешься от назойливых дум.
Действуя больше по наитию, Шаповалов оставил свой автомобиль на первой попавшейся платной автостоянке, а сам поймал такси и поехал в ресторан. Он мог пить и в одиночку – головы он не терял никогда, – но партнерша нашлась очень быстро. Хорошенькая блондинка, видимо, студентка, сразу положившая на него глаз. Шаповалов был щедр, уверен в себе, и все мужские достоинства были при нем. Они славно погудели со студенткой – ее звали Эллой – и поехали к Шаповалову домой.
Поехали на такси. Шаповалов мысленно похвалил себя за предусмотрительность, потому что вести машину в его состоянии было бы сейчас неразумно. Нет, на ногах он держался твердо и мыслил ясно, но реакция была, конечно, не та, что несколько часов назад, когда он метался в воротах, да и голова кружилась. С такой головой запросто можно вписаться кому-нибудь в бампер, и никакого злодея не надо.
Когда вышли из машины, была уже глубокая ночь. На бульваре сияли фонари, и шуршали деревья. Вдоль тротуаров стояли пустые автомобили. Окна в домах почти все были темны. Обхватив свою новую подругу за талию, Шаповалов вразвалочку направился к дому.
Он жил на втором этаже, поэтому лифт им не потребовался. Но, желая порисоваться, Шаповалов подхватил девушку на руки и как пушинку донес ее до самой двери.
– Ты мой супермен! – мурлыкающим пьяным голосом сказала она, щекоча его за ухом.
– Ясное дело, – самодовольно сказал Шаповалов. – Супермен, а кто же еще? Только я тебя на минутку поставлю на ноги, ладно? Нужно открыть дверь в эту берлогу.
– В берлогу? – На Эллу вдруг напал неудержимый смех. – Так ты не супермен, значит, а обыкновенный медведь?
Заходясь от беззвучного смеха, она цеплялась за Шаповалова, который, ухмыляясь, ковырялся ключом в замочной скважине. В голове у него по-прежнему шумело, и, видимо, поэтому он никак не мог открыть замок. Девушка, которая все время наваливалась на него сзади, тоже мешала ему. Но Шаповалов не злился, он пребывал сейчас в самом благодушном настроении, будто и не было недавно никаких неприятностей.
Наконец упрямый замок поддался, и Шаповалов вместе с прилепившейся к нему Эллой ввалился в прихожую. Он сразу споткнулся о какой-то громоздкий предмет, стоящий у самого порога, и едва не упал. Это его сильно удивило – Шаповалов был уверен, что ничего громоздкого он у дверей не ставил.