Красная карточка
Шрифт:
Оба мгновенно все поняли, но первым среагировал тот, кто убегал. Он обеими руками швырнул в лицо Баранову тяжеленную сумку и бросился напролом вниз по лестнице. Баранов на ногах не устоял и полетел на ступеньки. Незнакомец перепрыгнул через него и кинулся к двери.
– Стоять! – заорал Баранов, сбрасывая с себя сумку, которая точно кирпичами была набита.
Беглец, разумеется, его не послушал и выскочил за дверь. Баранов все-таки поднялся на ноги – сгоряча даже с излишней быстротой поднялся, но тут же охнул и скрючился. От боли у него перехватило дыхание. При
Гуров слышал шум на лестнице и был готов к неожиданностям, но ему мешала девчонка, которая, сообразив наконец, что Гуров опасности не представляет, а даже совсем наоборот, вцепилась в него как клещ и ни за что не хотела отцепляться. Чтобы освободиться, Гурову пришлось действовать довольно настойчиво и даже грубо.
Едва он сумел кое-как отлепить девицу от себя, как раскрылась дверь, и из нее пулей вылетел человек. Он с ходу боднул Гурова головой в живот, взмахнул рукой и помчался дальше.
Гуров успел инстинктивно оттолкнуть девушку в сторону, они оба упали на асфальт, металлический шар на цепочке, которым орудовал неизвестный, просвистел в воздухе вхолостую. Девушка закричала. В доме разом вспыхнуло несколько окон. А из подъезда появился Баранов с пистолетом в руке.
Он доковылял до Гурова и протянул руку.
– Ладно уж, добрый самаритянин! – проворчал Гуров, поднимаясь самостоятельно. – Сам еле стоишь! Оставайся здесь, проверь квартиру. Сорокину скажи – пусть догоняет. А я пошел!
Он выхватил из-под пиджака свой пистолет и побежал вслед за скрывшимся в темноте преступником. Тот сразу же свернул в ближайший двор. Но едва туда свернул Гуров, как в лицо ему ударил свет фар, и прямо на него, злобно рыча, выскочила машина. Гуров едва успел прижаться к стене. Автомобиль, обдав его выхлопными газами, проскочил совсем рядом с ним и выехал со двора. Гуров понял, что вот-вот упустит негодяя, и выстрелил.
Заднее стекло машины треснуло. Но она тут же свернула налево и помчалась прочь. Гуров выскочил на тротуар, потом на мостовую и лихорадочно завертел головой. Вокруг было пусто.
– Держитесь, товарищ полковник! – вдруг заорал кто-то совсем рядом, и из подворотни выскочил возбужденный Сорокин. – С вами все в порядке?
– Да где в порядке! – с досадой воскликнул Гуров. – Уходит, сволочь!
В этот момент из переулка напротив, визжа шинами, вылетел его собственный «Пежо» и затормозил посреди улицы.
– Прыгайте! – заорал Крячко, высовывая голову из окошка.
Гуров и Сорокин бросились к машине.
– Куда?! – заорал Крячко, когда они уселись.
– Вперед! – мрачно сказал Гуров.
Они помчались. Улицы были свободны, и полковник Крячко веселился от души – наверное, он представлял себя в этот момент Михаэлем Шумахером. И кое-что у него действительно получалось. Во всяком случае, тот, кто пытался от них удрать, не так ловко управлялся с машиной. Довольно быстро они сократили расстояние до минимума и уже не выпускали уходящую машину из виду.
Это была обыкновенная «девятка»,
Вначале Гуров попытался связаться по мобильному с дежурной частью, но тут «девятка» начала закладывать такие крутые виражи по ночным переулкам, а Крячко с такой старательностью стал повторять все эти маневры, что у Гурова появилось ощущение, будто им зарядили центрифугу, на которой испытывают космонавтов. Мобильник выпал у него из рук и закатился куда-то под сиденье, а самого его начало так швырять по салону, что он был озабочен единственной мыслью – как бы не разбить голову о какой-нибудь твердый угол. Намертво уцепившись за пластиковую ручку, Гуров поинтересовался, долго ли Крячко намерен проводить над ними эксперименты.
– Разумнее остановиться, – сказал он, – и дать ориентировку дорожным постам. Его мигом тормознут.
– Ага! Остановиться! – не отводя глаз от асфальта, прокричал в ответ Крячко. – А он тоже остановится и уйдет проходными дворами! Нет, Лева, я битый! Лучше уж потерпеть, чтобы потом не было больно… за бесцельно прожитые годы…
Как назло, навстречу им не попалось ни одного поста ГИБДД, ни одного милиционера. Возможно, беглец специально выбирал такой маршрут. А возможно, ему просто везло.
Машины он не жалел, безбожно срезал углы, опрокидывал мусорные баки, где было можно – проскакивал сквозь кусты. Но все же на такой скорости и в таком цейтноте он не мог не допустить ошибку, и он ее допустил.
Правда, ни Крячко, ни Гурову, ни Сорокину от этого легче не стало, потому что события развивались настолько быстро, что полковник Крячко повторил ту же самую ошибку, еще и усугубив ее, потому что скорость у него была выше.
А произошло следующее – на одном из поворотов «девятка» нырнула в переулок, где велись дорожные работы. Асфальт во многих местах был вскрыт, посреди мостовой стоял массивный ручной каток, лежали кучи гравия, дорожная плитка и еще много всякой всячины, малопригодной, чтобы по ней ездить. Участок был обнесен чисто символическим ограждением и уставлен со всех сторон предостерегающими знаками. Однако сейчас ни у кого не было времени обращать внимание на знаки.
«Девятка» влетела в переулок, сшибла с ходу парочку знаков, похожих на речные бакены, нырнула в полуметровую выбоину, с треском выпрыгнула из нее и пошла юзом поперек мостовой, взрывая кучи гравия, а потом врезалась в пирамиду, сложенную из толстой каменной плитки, и перевернулась.
Крячко гнал гуровский «Пежо» и уже висел на хвосте у «девятки», торжествуя победу, а потому даже не сразу понял, что произошло. Он тоже повернул машину в темный переулок, сшиб еще парочку запрещающих знаков, ухнул передними колесами в яму и потерял управление. Дальше все происходило без его участия. «Пежо», скрежеща корпусом, самостоятельно выбрался из ямы, но только для того, чтобы шарахнуться влево и, завертевшись волчком, мягко лечь набок в кучу песка у бордюра.