Красная шапочка
Шрифт:
— Ну, если стряхнуть вот это, я буду вполне хорош, хоть с самим Папой встречайся! — попытался пошутить он.
Они прошли мимо группы подростков.
— Что, бородатая дама свалилась в обморок? — пропищал один из них.
— Мадмуазель в беде! — пропел другой.
Валери стиснула зубы. Отец висел на ее шее, как огромный камень.
— Не обращай на них внимания, — бурчал Сезар.
Валери тащила отца, и ей хотелось провалиться сквозь землю. Она знала, что Сезар это понимает и что ему тоже ужасно стыдно.
— Ты моя добрая девочка, —
Он хотел погладить дочь свободной рукой, но промахнулся. Повторил попытку и на этот раз сумел отыскать голову Валери. Девушка не стала уворачиваться. Она спешила увести отца подальше от этого дьявольского празднества, куда Сезара занесло, несмотря на смерть старшей дочери.
Сезар озирался в поисках своего дома и наконец увидел. И тут же высвободился из рук Валери.
— Ступай обратно и веселись, — приказал он.
И, больше не глянув в сторону дочери, потащился вперед с таким видом, словно ему только и нужно, что минутку передохнуть под домом, прежде чем карабкаться по приставной лестнице.
Возвращаясь на площадь, Валери увидела двух девочек, крепко державшихся за руки, чтобы не потерять друг друга в толпе. И тут же вспомнила один из тех праздников, на котором побывала с семьей. В ту пору они с Люси были еще малышками, и отец кружил их, подняв высоко в воздух, а потом мама кормила кусочками мяса, как птенцов…
— Как бы мне хотелось быть такой же свободной, как Роза, — сообщила Пруденс, возникая рядом с Валери.
Она говорила громко, чтобы ее можно было расслышать сквозь музыку, и умудрялась сохранять безупречную осанку.
Валери, уже зная, что именно подразумевала Пруденс, обернулась — и чуть не столкнулась с Питером и Розой. Подруга старалась изо всех сил, обнимая парня за шею и прижимаясь к нему. А он обхватил ладонями ее лицо, его пальцы запутались в темных девичьих волосах, похожих на его собственные, — и это почему-то показалось Валери куда более интимным, чем то, что выделывали тела парочки, и более предательским.
Оркестр играл вовсю, музыканты сопровождали свои трели энергичными выкриками, подбадривая танцующих, и на Розу это действовало возбуждающе. А Питер наклонил голову, и Валери не видела его лица.
Ей захотелось, чтобы они оба умерли. Девушка даже не понимала, кого ненавидит сильнее, Питера или Розу. Смотрела на них, и перед глазами все расплывалось.
— Эй, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Пруденс, коснувшись спины Валери.
— Да.
— Я вот думаю, может, лучше ее остановить? Этак она растеряет остатки своей репутации. — Пруденс нервно заправила за ухо непослушную прядку.
Валери заметила, что костер вдруг разгорелся ярче. Языки пламени взвились кверху, и бросаемые ими тени выросли, удлинились.
— Нет, — мрачно ответила она. — Пусть делает что хочет.
Тут мимо них прошел стекольщик, на ходу жадно глотая пиво. Его с трудом можно было узнать, потому
Валери выхватила у него бутылку и, откинув назад голову, присосалась к горлышку. Все содержимое бутылки мгновенно стекло ей в горло, попутно ошпарив язык. Валери посмотрела вверх, и возникло ощущение, что она плывет в воздухе.
Она схватила Пруденс за руку и увлекла в толпу танцующих, и девушки закружились в пляшущем свете костра.
Они то наклонялись в разные стороны, то чуть расходились, то сближались… Два шага вперед, один назад. Три шага вперед, глаза в глаза, грудь к груди. Валери совсем не думала о своем теле. Она была куда более раскованной, чем Пруденс и другие девушки, она двигалась так, словно в нее внезапно вселился некий могучий дух.
Валери и Пруденс совсем не думали о тех, кто танцевал рядом с ними. Они просто отплясывали, как хотели, и люди невольно расступались вокруг них. Схватившись за руки, девушки так кружились, что их юбки взлетали в воздух. Они смотрели друг на друга, и глаза сияли, словно намекая на какие-то тайны, хранимые только ими, двумя подругами. Валери была взволнована тесной близостью с Пруденс.
Питер же тем временем склонялся к Розе, как будто хотел лечь на нее всем телом, а она подхватывала юбку, обнажая ноги. Хотя Валери и Питер танцевали не вместе и двигались по-разному, это был один и тот же танец. Танец ревности, древний, как само человечество.
Кружась вместе с Пруденс среди других пар, Валери то и дело посматривала в сторону Питера, а он косился на нее, но оба делали вид, что не замечают друг друга.
Генри, спотыкаясь, направлялся к Валери, держа в руках кружку с пивом, которое выплескивалось на пол в такт его неуверенным движениям. Это явно была не первая и не вторая порция. Питер мгновенно очутился на дороге у Генри, закрывая собой Валери.
Девушка была довольна тем, что Питер точно так же остро ощущал ее присутствие, как она ощущала его близость.
Генри понадобилось некоторое время, чтобы собрать воедино пьяные мысли и сообразить наконец, что перед ним стоит соперник. Он взмахнул рукой, тяжело дыша, и ринулся прямиком на Питера, попутно отшвырнув в сторону троих подгулявших селян в масках свиней.
Увидев бешенство в глазах Генри, Роза мгновенно отбежала в сторону и схватилась за руку Пруденс. Генри так сильно толкнул Питера, что тот пошатнулся.
— Полегче, приятель! — сказал Питер, тут же восстанавливая равновесие и без труда догадываясь, в каком состоянии пребывает Генри.
— Приятель?! Ты нас бросил! Там, в пещере! — На руках Генри вздулись мускулы.
Питер из осторожности сделал шаг назад. Генри был совершенно не похож на себя.
— Кто-то явно перестарался с выпивкой, — сказал Питер.
Он не стал говорить лишнего, опасаясь, что Валери это примет на счет своего отца.
— А теперь, — дохнул спиртным Генри, ничего не слыша и шагая следом за Питером, — а теперь мой отец мертв!