Красная тетрадь
Шрифт:
– Привет, красотуля, – сказал ей Боря. – Огонька не найдется?
– Что? – спросил я. – О чем ты?
Девочка сказала:
– Я – Мила.
Голос у нее, как я и предполагал, оказался очень музыкальный. Я сразу вспомнил, как она похожа на пианистку.
– Ты – дочь солдата, который всегда одевается в черное, – сказал я, и Андрюша вздохнул:
– Соболезную.
Мне сразу стало стыдно, я покраснел.
Мила сказала:
– Мама умерла два года назад.
Я
– Сочувствую.
Она сказала:
– Папа – лучший друг Эдуарда Андреевича. Мы здесь отдыхаем каждый год, даже когда папе и не надо. Но в этом году ему обязательно надо.
– А твоя мама? – спросил Боря. – Тоже была солдатом?
– Да, – сказала Мила.
– Круто.
Теперь уже я толкнул Борю в бок.
Алеша сказал:
– Мила очень хорошо играет на скрипке.
Я почувствовал гордость и разочарование. Я, конечно, угадал, но не полностью.
Ванечка крутился вокруг нас, а потом нашел большую улитку и, кажется, он хотел ее съесть.
Я сказал:
– Если сделаешь это, амеба съест твой мозг.
Кажется, на Ванечку это произвело впечатление.
– Ужас какой, – сказал он. – А вас уже начали препарировать?
– А нас будут препарировать? – спросил Володя.
– Мила сказала, что да!
Мила покраснела и отвернулась.
– Я не то имела в виду, – сказала она, а потом быстро добавила:
– Так папа говорил.
Я сказал:
– Мне решительно все равно, что со мной будут делать, главное, чтобы это пошло на благо Родины.
Мила потрогала свои короткие волосы, и я предположил, что она недавно постриглась – еще не привыкла.
Ванечка сказал:
– А завтра будут вас препарировать?
– Завтра, – сказал Андрюша, – будут.
Мы стояли в очереди, болтали обо всяких повседневных делах: как там Найда (Найда, кстати, в порядке, а ее дети активно растут), куда пристроить щенков, что продается на набережной и можно ли устроить матч по пионерболу между нами и обитателями первого корпуса, наберется ли команда.
Максим Сергеевич курил в стороне, но из-за ветра едкий дым шел в нашу сторону.
Алеша так ничего и не сказал, но достал из кармана ингалятор. Я подошел к Максиму Сергеевичу и сказал:
– Не курите, пожалуйста. У мальчика Алеши астма.
Максим Сергеевич сказал:
– Поуказывай мне еще, Жданов.
И ушел сидеть на скамейку около клумбы.
А я потерял свое место в очереди и получил бы фиточай последним, если бы не Андрюша. Он взял стакан и для меня. Потому что мы как братья.
Пока мы пили фиточай (стакан необходимо было вернуть), завязалась еще одна интересная беседа. Фира сказала:
– Мы с Валей сегодня
– А когда вы будете вызывать духов? – спросил я.
– Ночью.
– Разве ей здесь можно быть ночью?
– Не запрещено.
– А ее родители?
– Они разрешили.
Ни во что из этого я не поверил.
– В общем, – сказала Фира. – Если хотите, Ваня, Алеша и Мила, можете тоже приходить.
– А мы? – спросил Володя.
– А вы – нет.
– Почему это?
– Потому это, – сказала Валя.
Завязался спор, в котором мы с Андрюшей не участвовали. Ванечка показывал нам огромную гусеницу.
Андрюша спросил его:
– Ты что-нибудь знаешь о паразитических осах?
Ванечка покачал головой. А вы что-нибудь знаете о паразитических осах?
Вместо жала у них яйцеклад. Они впрыскивают яйца в гусениц или в тараканов, их личинки поедают хозяев изнутри, а потом прорываются наружу.
Иногда пара-тройка личинок остается внутри гусеницы и заставляет ее защищать других личинок, пока они не окуклятся.
А потом гусеница умирает.
Паразитические осы похожи на капиталистических воротил. То же паразитирование на чужих ресурсах, то же умение контролировать разум или парализовать волю. Природа бывает очень политична, и этим она мне нравится.
Ванечку рассказ о паразитических осах впечатлил. Он сказал:
– Я бы всех таких уродских ос убивал!
– Некоторые из них, – сказал Андрюша, – даже не едят, они только размножаются.
– Бессмысленная жизнь, – сказал я.
А Ванечка стоял, покачиваясь, бледный, с особой волчьей улыбкой, и вдруг сказал:
– Так люди с неба относятся к нам. Как к таким осам. Я бы всех таких тоже убивал!
Он засмеялся и запрокинул голову, посмотрел в небо:
– Я бы всех таких убивал! – повторил он. – Я – большой умник.
Я сказал:
– Думаю, осознание того, что у нас в мозгу сидят черви, вызывает некоторую оторопь.
Андрюша сказал:
– В детстве я играл в то, что я – паразитическая оса.
– Понятно, – сказал Ванечка. – Ты и сейчас ребенок. Почему не играешь больше?
Андрюша сказал:
– Иногда играю.
В Ванечке есть нечто, что меня пугает. Дело не в том, что он дурачок, или не только в этом. Не могу сформулировать – тревожно.
Ванечка спросил меня:
– А ты как родился?
– Как обычный человек, – сказал я.
Ванечка задумался, а потом сказал:
– А я не родился, меня в лесу нашли, напоили молоком, и с тех пор я так живу.
– Как волчонок?